Колонист. Часть первая. Слуга

И важно никогда не лапать сразу. Иногда полезнее делать равнодушный вид и поулыбаться ее подружке. Сами начинают напрашиваться. Вот тогда и зажимаешь, в каком-нибудь тихом неприметном уголке. Она, конечно, слегка сопротивляется, для виду, но не сильно, так чтобы ты ни в коем случае не прекращал. Она не против, однако больше всего боится огласки, а я еще ни разу лишнего не сказал. Понятно, к солидным мадамам не подкатишься запросто, но девушки с ферм и разная прислуга вниманием не обделяют.

— Надо не стесняться говорить комплименты.

— И все?

— Мне хватает.

Клод с досадой швырнул карты на стол и поднялся.

Один из мордатых, радостно гогоча, потянул монеты к себе. Другой внимательно посмотрел на меня.

— Не желаешь?

Не торопясь я отпил свое пиво.

— Я, парни, кое-что повидал, потому прежде чем сесть, хочу правила установить.

— И какие?

— Играем до окончания денег, — выложил я на стол горку радостно зазвеневшего серебра, — или до заката. Не люблю требований отыграться.

— Ты так в себе уверен? — спросил, прищурившись, тот, что вроде имел немного ума, в отличие от напарника.

— Он может, — заявил Шарль, хлопнув меня по плечу.

Этот хоть не возчик, но габариты имел ничуть не хуже. И, в отличие от остальных, уже в возрасте. Просто дома у него давние проблемы, и последнее время он начал заливать их вином. Широко размахнулся, строя мельницу и лесопилку, а доходов чуть. Весь в долгах.

Постороннему скажи — очень удивится. Свозили молотить от одиннадцати фермеров, из четырех деревень, да и в городе у многих поля. В наших местах с ремесла не очень проживешь. Народу мало, и торговля соответственно не шибкая. Так, с каждых двадцати мешков два мельник по закону оставляет себе. Живи и радуйся. Ничего подобного. Один у него забирали в счет королевской доли, а со второго приходилось платить массу всякого разного. За мельницу, право молоть, местные выплаты, церковь не забудь. Католическая требовала обычно десятину — своей отдавать меньше неудобно. В результате богатством там не пахло.

Есть у меня подозрение, что Шарль мои фокусы понял, хотя я старался регулярно их не повторять и часто не стричь даже чужаков. Кстати, исключительно по наводке Мюнцера. Он в своих постояльцах быстро разбирался и на считающих каждый су не натравливал. А вот богатых и наглых крепко не любил. Чем-то те задевали его нежную душу. Плевать в еду не стал бы, однако с удовольствием чистил карманы. Ценами и отношением.

Вряд ли уловил Шарль, как я лохов раздеваю, но, в отличие от остальных парней, выводы сделал. Потому готов поддержать.

— Из наших игроков, почитай, самый лучший. Если сядет, то я на пару сыграю, — сказал он и похлопал по карману. Там нечто обещающе звякнуло. — Тогда давайте начнем.

— Не вашей колодой.

— Ты обвиняешь нас в шулерстве! — поднялся во весь немалый рост один из возчиков.

— Ни в коем разе, уважаемые, — демонстративно допил я пиво. Ну вот видишь, я вовсе не собираюсь драться. Хотя, ежели понадобится, кружка тяжелая, и хороший напиток расплескать было жалко, а теперь дно видно. — Просто она уже старая и липкая, — и я улыбнулся.

Сзади подошел и встал Глэн. То есть Бэзил. Уж его сопения ни с чем не спутаю. Не знаю, будет ли от него прок в драке, но повел он себя правильно.

— Твоей предлагаешь?

— Да ни в жисть! У Михаэля есть несколько колод нераспечатанных.

— Сам и заплати! — потребовал возчик. — А я выберу.

— Это честно, — соглашаюсь, — но карты мне останутся.

— Идет.

Уже в темноте нас с Глэном проводили несколько изрядно выпивших парней. На прощанье угостил всех присутствующих, а под конец у нас за спинами собралось немало народу. Не то чтобы я боялся, но лучше зря не рисковать, а возчики ушли сильно недовольные. Пронесло. Они хоть и топтались у выхода в компании таких же мордоворотов, в групповую свалку ввязываться не стали. Понятно, кто выйдет виноватым при любом раскладе. Особенно когда один из парней громко обещает к папе-судье вскорости меня позвать. Им тоже обувь чинить надо. Ну да, Ганс папашу имеет вовсе не на том уровне. Он Михаэлев племянник, и притом страшно хитрый.

Потом мы потопали в бодром темпе на ферму. Выходной закончился, завтра за сегодняшнее веселье придется отдуваться. Не по злобе, а просто на ферме работа не заканчивается и зимой. Особенно когда свадьба на носу.

— Ты не передергивал, — уверенно сказал Бэзил после долгого молчания. — Как же выиграл?

— Всегда подозревал, что ты в своем Париже был шулер.

— Я не Глэн! — почти взвизгнул он.

— Да? Откуда тогда знаешь?

— Не знаю, — пробурчал мой псих, — но я внимательно смотрел.

— Ты меня старше раза в два — и по тому возрасту, и по этому. В смысле тела. Как такими руками, — показал я свои рабочие лапы, — на глазах у всех жульничать, а?