Колонисты

— Мы с Шендром, когда ходили на охоту одни, нашли труп…Женский труп, относительно свежий. Готов поспорить, что она одна из нашей волны. Так вот, ее не просто убили, над ней измывались как могли. Я не могу тебе описать всего того, что мы там увидели… — Литвин тряхнул головой, словно пытаясь прогнать возникшую в памяти картинку. — И это я молчу о рассказах других колонистов. Была группа из трех колонистов, одного из них поймали мары и пытались, угрожая пленному, выманить остальных. Те, естественно, не повелись. В результате пленному просто перерезали глотку. Причем так, что бедолага не умер сразу, мучился, пока мары, наконец, не ушли и двое товарищей бедолаги не решились вернуться и добить его. Мары — это мразь и сволочи, которых нужно уничтожать, как паразитов. Это не люди. Запомни это.

Я кивнул.

— Просто не люди, — повторил Литвин, — ты уничтожаешь опасных, хитрых и крайне коварных животных, не более того.

— Я все понимаю, но… — начал было я.

— Со вторым убитым маром все будет легче, — внезапно заявил Литвин, — ты должен прикончить следующего и убедиться, что ничего особо страшного и не произошло. Ты просто очистил мир от паразита. Причем выбор стоял так: либо ты, либо он. И тогда никаких мук совести. Это был бой, и ты его выиграл, вот и все. Мы попали в такой мир, где либо тебя сожрут, либо жрешь ты.

— Ты-то когда успел «крещенье огнем» пройти? — хмыкнул я.

— Успел вот, — мрачно ответил Литвин.

Ночь прошла спокойно — никаких маров в округе не появилось. Похоже, мой финт удался, и мары ловили нас в районе Угла. Однако появились и проблемы: Шендру так и не стало легче, мы не смогли разбудить его на ужин. Он отмахнулся от нас и продолжил спать. Я поел и, наконец, отправился спать, а ближе к двум ночи меня разбудил Литвин — пора было нести вахту. Кийко был назначен дежурным по «НКВД» — я показал ему, как запускать цикл, отмерять нужное количество реактивов, правильно укладывать шкуры в «НКВД». К утру должен был закончиться уже четвертый цикл.

Утро наступило, но дела у нас нисколько не наладились — Шендру стало еще хуже, чем было накануне. Мы не просто не смогли его разбудить — он бредил и во сне, и наяву. С этим нужно было что-то решать. И мы пришли к выводу, что придется идти в город. Конечно, кто-то сказал бы, что это глупость — проще дать ему умереть. Ну, подумаешь, тысячу кредитов потеряет или около того. Но ведь потеряются и приобретенные навыки, умения. Да и все равно в город идти нужно — реактивов таки не хватило.

Мы взяли десяток шкур, распихали их по двум рюкзакам, сделали нечто вроде волокуш для Шендра и двинулись в путь. Приходилось часто подменять друг друга, так как тащить волокуши было той еще задачей. Но как-то, с горем пополам, мы двигались вперед.

Мы перешли реку вброд, продвигались вдоль прибрежной рощи и решили остановиться на самом ее краю. Еще пребывая под защитой деревьев и кустов, можно было спокойно осмотреть окрестности на предмет опасностей.

— Эй…

Мы все трое чуть не подпрыгнули, когда послышался этот глухой, сиплый голос.

Его источник обнаружился практически сразу — бородатый мужик, на вид лет сорока, сидел на земле, прислонившись спиной к стволу дерева. Он прижимал руку к животу и вся рука, живот, штаны, были обильно залиты кровью.

— Эй! — повторил он и облизнул пересохшие, потрескавшиеся губы. — Вы мары?

— Нет, — ответил я.

— Слава богу, — просипел раненый бородач и только сейчас я увидел, что в руке его был зажат ОСЗ.

— Мы можем тебе помочь? — спросил Литвин.

— Если есть аптечка, то…

— Нет, аптечки нет.

— Тогда все… — мужик снова облизнул губы. — Вода есть?

Литвин подошел к раненому и достал из рюкзака фляжку с водой, отвинтил крышку и поднес фляжку ко рту бородача.

Тот сделал пару глотков, закашлялся, а затем, все еще не в силах говорить, просто благодарно кивнул головой.

— Кто тебя так? — спросил Литвин.

— Сраные мары, кто ж еще, — просипел мужик, — налетели, как шакалы, всю нашу группу за секунду положили. Даже в рабы не стали захватывать. «НКВД» отжали, а потом меня и Хэнка начали пытать. Какую-то ахинею про золото и бриллианты несли, про бубала какого-то…

Мы переглянулись.

— Сколько вас было?

— Четверо…

— А чего ж они тебя отпустили? — спросил Литвин. — И где этот твой Хэнк?

— Хэнка утащили. У них тут, видать, где-то рядом лагерь разбит. А меня бросили… Я, видать, не жилец уже.

Мы промолчали. А что тут говорить? Судя по обилию крови, мужик действительно не жилец.

— Мужики, — вдруг взмолился раненый, — а у вас три сотни кредов не найдется? Мне б на клон хватило. Мужики! Ведь жить хочется!

Он с такой мольбой в глазах смотрел на нас, что я не выдержал.

— Какой у тебя номер? — спросил я.

— Мик, ты… — начал было Литвин.

— Не обеднею, — отмахнулся я.

— Спасибо, спасибо… — забормотал мужик. — Номер 3–412.