Колонизатор

Инна сидела в медицинской секции фабрики «Гурто-с-38мк» и смотрела грустно в потолок: ей хотелось умереть от отчаяния. А поводом для такого состояния стал последний разговор персонала станции с их хозяином — капитаном пиратского клана Дро Гобором, который состоялся пару недель назад. Ход времени с того момента перестал тревожить ее и всех остальных обитателей этого сооружения, висевшего посреди пустоты в неизвестной им системе. С тех пор, как их выкрали с Земли и привезли работать на этого рабовладельца, прошло уже двенадцать лет — целых двенадцать лет ежедневного и однообразного существования, потому что жизнью это назвать было сложно. В тот день, когда клан опять появился в системе за очередной порцией концентрата, который ему готовили земляне, группа шахтеров обратилась к Дро с вопросом, когда им дадут обещанную свободу и гражданство, и снимут ошейники. Ведь с той поры уже прошло двенадцать лет, а когда их сюда «поселили», то пообещали через десять — максимум двенадцать лет дать свободу выбора.

Серый рабовладелец сначала запнулся на секунду, а потом попросил предоставить запись под протокол, где он такое обещал. На замечание, что они не знают, что это такое, но подтвердить его слова могут все работающие на фабрике, этот тип рассмеялся вместе с несколькими своими бойцами, а когда веселье отпустило его, то сказал, что раз нет протокола, то нет и никаких обещаний. Когда до измученных годами монотонной изнурительной работы людей дошел смысл сказанного, и что все это время их использовали, а надежда на свободу внезапно лопнула, как мыльный пузырь, толпа попыталась по-простому решить проблему, набив серым морду. Но сильный удар в ошейнике повалил всех на пол, когда люди пришли в себя, этот тип снова нагло рассмеялся им в лицо и сказал, что здесь они все и останутся, пока не умрут. Но даже если и умрут, то он всегда найдет им замену, так как слетать снова к той планете, где он их всех наловил, ему не составит труда.

Потом снова последовал шоковый удар, а когда все пришли в себя во второй раз, клановый транспорт уже разгонялся, увозя в своих трюмах очередную порцию концентрата. Положение еще осложнялось тем, что после пропажи того Макса, который был с ними с самого начала их рабства здесь, теперь технологом был наемный специалист из соседней системы — тоже серый, но без ошейника. Этот тип смотрел на всех землян, как на дерьмо, практиковал «уроки» шоковой терапии, как он называл внезапные удары из ошейников во время приема пищи — его, очевидно, забавляла картина, когда человек падая на пол в судорогах, опрокидывал на себя поднос с едой. Насиловал по очереди женщин — их на фабрике было около сотни, почти половина всего состава, ходил в устрашающего вида скафе с оружием, и никого не боялся. В общем, все эти годы людей поддерживала лишь та надежда на обещанную свободу, которую они уже отработали, но этот разговор с Дро убил последнюю ее искру. За последующие несколько дней некоторые от отчаяния покончили жизнь самоубийством: вышли в космос и там умерли, когда комбинезоны исчерпали свои слабые защитные возможности.

Потом за пару дней пропало почти два десятка шахтеров вместе со своими корабликами — скорее всего, тоже где-то погибли в астероидах — много ли для этого надо. Люди перестали работать, и даже удары ошейников их больше не могли заставить выйти на работу — Инна уже несколько раз вытаскивала, практически с того света своих подопечных. Выходя из капсул живыми и здоровыми, они все спрашивали у нее одно: «Зачем, Инна?» Ее партнер по каюте Павел тоже был на грани: каждый день она со страхом ждала, что он больше не придет в каюту или его принесут к ней полуживого на лечение. Угрозы этого наемного технолога уже не действовали, наоборот — несколько отчаявшихся шахтеров бросились на этого гада, но смогли только повалить на пол. Результат: двое погибли, когда рассвирепевший серый тип добрался до своего оружия, и трое попали в медицинский сектор к ней на лечение. Правда после этого случая серолицый больше не выходил к персоналу и не насиловал женщин — видимо опасался каких-то санкций со стороны нанимателя, хотя Инна в это не верила — раб он и есть раб.