Колонка злой музыковедьмы

«…Бог с дьяволом борются, говорил Достоевский, а поле битвы – сердце человеческое. Способна ли опера при помощи столь ограниченных средств и груза условностей поднимать такие глобальные вопросы – о любви, о вере, о смерти, о «загадочной русской душе», которая так истово верит и так страшно грешит? Оказывается, да! Не верите – сами посмотрите!»

«Семь дней в Новосибирске», февраль 1998

…На следующий день в киностудии я чуть ли не со слезами на глазах рассказала эту историю отцу Войцеху и брату Дамиану, тоже иезуиту.

– Надо же быть настолько испорченной, чтобы такого святого человека, как Эндрю, повести в оперу, – сурово отчитал меня брат Дамиан, а у самого чертики в глазах прыгали.

Отец Войцех открыто хохотал. Эти двое в прошлом работали на Польском католическом телевидении, поэтому начисто утратили всяческую застенчивость. Не то что стерильный отец Эндрю.

…Дамиан не забыл этой истории. Когда через много лет к отцу Эндрю приехали гости из Ирландии, и тот размышлял, чем бы их развлечь, Дамиан ехидно предложил:

– Эндрю, своди-ка их в оперу.

На что Эндрю в ужасе замахал руками:

– Нет, нет, только не в оперу!..

Артистическая натура

Имена изменены, а все образы собирательные

На троллейбусной остановке я наткнулась на загадочный плакат.

Крупным планом лицо молодого мачо с гипнотизирующим взглядом – и подпись: «аудиальная визуализация». Я долго обалдело пялилась в фотографию, пытаясь определить, что рекламирует этот стильный светлоглазый красавец.

То ли приглашает на сеансы гипноза?

Может, торгует видеоаппаратурой?

Или это шоу чернокнижника чтением мыслей на расстоянии и с раздеванием?

…Едва успела я снять пальто в редакции, как герой с плаката соткался из воздуха прямо в офисе, да не один, а с таким же странным малым с цепким взглядом.

Но выяснилось, что это не «шайка гипнотизеров», а певец со своим продюсером. Следовательно, тот плакат рекламировал какое-то продвинутое шоу нового типа. Материализовавшихся незнакомцев направили ко мне, как к музыкальному обозревателю газеты.

Мы сели за низким столиком в углу редакционной комнаты. Красавец-тенор протянул мне пачку буклетов со знакомой фотографией. Не могли бы Вы проанонсировать наше шоу? Почему бы и нет, это моя работа.

В ходе беседы мы познакомились поближе. Оказалось, мы земляки. Они из моего родного города Томска. Святое дело – помочь томичам.

– Как, как Ваша фамилия? – всмотрелся в визитку Продюсер. – Сквирская? Это не Ваш отец живет в центре? Я недавно был у него.

Лучше бы он этого не говорил. В доме моего папы всем бандитам, прохиндеям, авантюристам как медом намазано. Увы, это не лучшая характеристика для человека – водить знакомство с моим обожаемым, несмотря ни на что, папашей. Лично я предпочитаю держаться от него подальше – хотя бы километров на триста.

Я переключилась на главного «героя-любовника»:

– У Вас тенор, наверное? Где учились?

Оказалось, Виктор Сыченко закончил медицинский институт, а потом занялся бизнесом по-крупному. Оказалось, он и есть владелец одной из самых раскрученных и скандальных томских фирм, что у всех в городе на слуху. Так наш тенор – богатенький Буратино! И при таких деньгах он еще и поет? О да, в этом году он заканчивает Новосибирскую консерваторию.

Так тут не анонс – роман в пору писать, до того все увлекательно и небанально.

Парень видный, хоть куда: стройный, рослый, мужественный, лицо правильное, умное, красивое, – даже чересчур красивое для мужика при делах. Такие тонкие черты уместнее на дамском холеном лице. Но в целом он убедительно выглядит хозяином жизни. Вот и шоу себе замутил, с нашим духовым оркестром собирает спеть.

Ладно, напишем. Жалко, что ли.

«…Филармонические программы с некоторых пор настойчиво претендуют на шоу – танцы, костюмы и даже световые эффекты.

Что до пения латиноамериканских песен, то Виктору Сыченко, студенту-пятикурснику Новосибирской консерватории, к этому не привыкать: в пятилетнем возрасте он записал свою первую виниловую пластинку с песнями Робертино Лоретти («Джама-а-а-айка-а», но только в прошлом году Виктору удалось сфотографироваться с итальянцем.