«Колорад». Наш человек Василий Сталин

– Вижу, глазастый ты наш.

– На двенадцать, ниже двадцать градусов – «Юнкерсы»! Атакуем в лоб.

Тут же заговорил КП:

– «Колорад», я – «Дракон». К плацдарму подходят бомберы с «фоккерами». Ударной группе атаковать бомберов, верхней четверке сковать боем «фоккеров». Действуйте!

Подобно грозовой туче, с юга перла большая группа бомбардировщиков «Юнкерс-88» – четыре полных девятки шли на излюбленной своей высоте – где-то между 2000 и 3000 метров, а выше вилось более двадцати «Фокке-Вульфов-190».

«Фоккеры» были новее «Мессершмиттов» и серьезней вооружены, однако справляться с ними было чуть легче, чем с «худыми». Почему так, Григорий понятия не имел.

«Фокке-Вульф-190» больше всего походил на «По-седьмой», и не только внешне.

Может быть, слабинка этого истребителя заключалась в пилоте?

– Володя, на правую группу. «Котик», на левую.

– Понял!

– Бьем ведущих! Пройти сквозь строй, не сворачивать!

– Я прикрою!

Стрелки с «Ю-88» зачастили, напуская веера очередей, голубые трассы их пулеметов плели в воздухе губительную сеть.

Тогда свое веское слово сказали две авиапушки ШВАК – застучали, напуская пороховой вони, и попали.

Консоль крыла ведущего «Юнкерса» отвалилась, а следом и мотор закувыркался, дико вращаясь в воздухе.

Бомбовоз как летел, так и упал, валясь гигантским кленовым семечком.

– Есть!

Быков ухмыльнулся.

Он чувствовал себя лисом, дорвавшимся до курятника.

Эх, сколько тут жирненьких несушек!

Не снесете вы свои осколочно-фугасные яички, ощиплем мы вас!

Ощиплем и ошмалим…

Спикировав и набирая высоту, Григорий ударил трассерами под брюхо «Юнкерсу», следующему в очереди.

Крыльевой бак был пробит, но бензин не загорался, сеясь серенькой моросью.

Короткая очередь – и загорелось.

Гори-гори ясно!

Полыхнуло…

Девятка «Юнкерсов», скоропостижно ставшая восьмеркой, стала распадаться – без ведущего каждый экипаж сам искал ответ на вопрос: «Куды бечь?»

Самолеты опорожняли бомболюки и налегке, бреющим подавались на запад.

Проскочив над строем, Быкову удалось свалить еще одного бомбера, когда на его группу навалились «фоккеры».

Тут Григория словно окатило холодной водой – распаренному, потному, в душной кабине… Приятно.

Это было, как второе дыхание для бегуна – Быков совершенно успокоился, даже колотившееся сердце «сбавило обороты».

Григорий усмехнулся: мелькнувшее у него сравнение было не случайным – он словно сам перевоплотился в самолет.

Отрастил себе «стальные руки-крылья», и вот уже в груди запекло от «пламенного мотора»…

Быков видел всех своих врагов и всех однополчан, он точно знал, как свергнуть с небес первых и защитить вторых.

Знал и умел.

Его «Ла-5» ворвался в «собачью свалку» с ходу.

Короткая очередь – и кабина подвернувшегося «фоккера» расколочена вдребезги, в кровавые брызги.

С небрежной ленцой довернув, Григорий в упор выпустил снаряды по второму немецкому истребителю, гвоздя мотор.

Готов.

Увернувшись от дымчатых шнуров трасс, ответил, словно на дуэли.

Немецкий пилот промахнулся.

А вот он попал.

– Есть! – крикнул Орехов. – Три и три! Шесть – ноль в твою пользу, командир!

– Сзади, Володя!

Ждать, пока ведомый среагирует, Быков не стал – перечеркнул кабину «фоки» трассой.

Самолет противника стал валиться на крыло, пока не вошел в штопор.

– Аллес капут!

– Семь – ноль!

Немцы дрогнули, бешеная карусель, где крутились краснозвездные истребители, мешаясь с теми, что были заклеймены крестами, стала растягиваться, «Фокке-Вульфы» покидали место битвы по одному.

В следующий момент все резко осложнилось – подвалила эскадрилья «лаптежников» – «Юнкерсов-87».

Эти, в отличие от давешних «Юнкерсов», драпать не стали – сбросили бомбы куда-то в поле, облегчились – и кинулись на подмогу «фокам».

Бомбовозы из «лаптежников» были хилые, зато в ипостаси штурмовика этот самолет представлял собой опасного соперника.

Имея под консолями две 37-миллиметровые пушки, они могли поспорить с кем угодно.

Да только и «лавочки» не были беззубы…

Быков сбил двух «лаптежников», Орехов – одного.

Открыл счет и Яценюк – крепко зацепил «лаптя», аж дым пошел.

А после и огонек завился…

И полетел «лапоток», куда ему положено, туда, где кончается небо и начинается земля.

Прах к праху. Аминь.

Небо как будто само очистилось от немецких самолетов – «фоккеры» улетали на запад, догоняя «Юнкерсы».

Пропагандист-агитатор в своей горячей речи непременно окрестит это бегство трусостью.

Вот только трезвомыслящие немцы считали иначе – они покидали место воздушного боя, дабы не понести неоправданных потерь.

Ведь у них под крыльями не родной Фатерлянд, а варварская Россия. Так какой смысл гробиться?

– Я – «Колорад». Уходим.

На аэродроме их встретил траур – не вернулся из боя командир 2-й АЭ, Александр Мошин.

Бабков молча хлопнул Григория по плечу, снял фуражку, вытер потный лоб.

– Я на вторую Савельева поставил, – проговорил он, – знаменосца нашего. Дельный, вроде, парень.

Быков кивнул.

– Должен справиться.

– Помянем вечерком наших ребят?

– Что, еще кто-то… того?

– Из «братского» полка восьмеро погибли. Двое пропали без вести… Ну, считай, тоже… там.

Григорий мрачно покивал.

Обратив внимание на суету, разводимую инженером полка, он поинтересовался: