«Колорад». Наш человек Василий Сталин

– «Колорад»! – резануло уши. – Вижу самолеты противника! Шесть «худых» и четыре «фоккера»!

– Аллес гут, – буркнул Быков.

Немцы, пользуясь своим численным преимуществом, сразу набросились на «Яки».

По всей видимости, вся их десятка была группой расчистки воздушного пространства – в задачу таких «чистильщиков» входил разгон истребителей противника, чтобы свои бомбардировщики могли спокойно сбросить смертоносный груз.

Холодов первым повел в счете, подранив «Фокке-Вульфа» – тот, оставляя тающий след вытекающего масла, потянул к своим.

Ну, одним меньше…

– Командир, отходи, – послышался голос Володьки Орехова, – я прикрою.

– Атака! – резко сказал Григорий.

Чертова дюжина самолетов закрутилась и завертелась – стая против стаи.

Красные звезды и черные кресты так и мелькали.

Казалось невозможным уцелеть в этой свалке, но летчики уворачивались.

Самый наглый «фоккер» примерился, как бы зайти в хвост Холодову.

Быков дал по нему короткую очередь, и немец ушел боевым разворотом наверх.

Сверху, уже от «мессера», протянулись хлесткие жгуты трассеров.

Григорий заложил глубокий вираж, аж в глазах потемнело от перегрузки.

Крутанул «бочку», наблюдая, как пара «худых», только что атаковавших его, пикирует вниз, и нажал гашетку, посылая вдогон снаряды и пули.

Вспышки на киле ближнего «Мессершмитта» высветили попадание, потом сталь разящая добралась до кабины пилота, раскалывая стекло и брызгая кровью.

Готов.

– Есть! – крикнул Орехов. – Командир, «худые» сзади!

«Колорад» даже высматривать опасность не стал – резко отдал ручку от себя, уходя к земле.

У Орехова был настоящий талант – он всегда первым замечал противника.

Ведомый «мессер», будучи в запале, ушел вперед, слишком поздно доворачивая, а вот ведущий оказался умнее – с полста метров затрепетал огнями пушечных очередей.

Быкова спасло мимолетное предвидение, мгновенный расчет: немецкий пилот только-только нажимал боевую кнопку, а он уже тянул ручку вбок и на себя – «Як», постанывая всеми членами, выворачивал, карабкаясь с «горки» на «горку».

Дымные шнуры трасс прошли под крылом, минуя хвост, и Григорий вывел машину из виража, загоняя ее на вертикаль. «Мессер» ведущего скользнул прямо над ним, синея брюхом.

Туда-то и вошли снарядики, маленькие да удаленькие. «Худому» оторвало хвост, пестревший отметками побед, и закувыркался аппарат вниз.

Быков глянул мельком, дожидаясь раскрытия парашюта, но кабину «месса» так никто и не покинул.

– Аркаша! Отходи со снижением на сто!

– Володь, а ты, давай, еще набирай. Будь выше!

– Понял!

В этот самый момент одному из «фоккеров» удалось зайти в хвост Макарову.

Григорий видел это очень отчетливо, хоть и был далеко.

Ведущий не бросил ведомого – Холодов открыл огонь с дальней дистанции, но немчура не унимался.

Тогда Иван пошел на таран, левой плоскостью нанося удар по хвосту «Фокке-Вульфа».

Протараненный истребитель посыпался к земле, но и Холодову худо пришлось – у «Яка» у самого крыло отвалилось, и краснозвездный истребитель вошел в штопор.

Самолет крутило, как центрифугу, Ивана до того прижало к спинке кресла бешеным вращением, что выпрыгнуть с парашютом не хватило бы никаких сил человеческих.

– Срывом! – заорал Быков. – Срывом!

Холодов не ответил, но то ли сам припомнил, то ли советом воспользовался, но выбросился-таки из гибнущего истребителя методом срыва – прямо в кабине дернул за кольцо парашюта.

Купол раскрылся и буквально вытянул пилота на волю.

«Фокке-Вульф», круживший поблизости, тотчас же атаковал Ивана, но и тот был не промах – опытный парашютист, Холодов потянул часть строп на себя и заскользил к земле, уходя с линии огня.

Зато не ушел «фоккер» – Григорий загнал его в прицел, вынес упреждение, и…

Разрывы так и усеяли нос немецкой машины.

Двигатель у той заклинило, факел огня полыхнул, вытягивая по ветру жирный копотно-черный дым.

Самолет как летел со снижением, так и продолжал лететь, пока не чиркнул по земле законцовкой крыла.

Завертелся, рассыпаясь, вспыхнул, подкидывая горящие обломки на подтаявший снег.

– «Колхоз», «Колхоз»! – закричал Быков в микрофон, вызывая аэродром. – Холодов сбит!

– Живой? – испуганно переспросили в наушниках.

– Живой! Срочно высылайте «У-2»!

– Вас поняла! – ответил высокий звонкий голос девушки-связистки. – Высылаем санитарный «У-2»! Ждите!

– Ждем!

«Як-9» под двенадцатым номером описал круг над речкой, по льду которой распростерся шелк парашюта.

Холодов поспешно гасил купол, и видно было, что руки-ноги целы.

Оглядевшись, Григорий заметил лишь парочку немецких самолетов – «худых», размалеванных на страх врагам.

Остальные были либо сбиты, либо улетели, от греха подальше.

Зато эта парочка оказалась назойлива, как слепни в жаркий день – так и вились.

Макаров с Ореховым отогнали ведомого, атакуя «мессер» вдвоем, но тот не сдавался, выписывая такие кренделя, что любо-дорого.

Опытный, гад, попался.

Но ведущий оказался еще круче.

Как он насел на Быкова, так тот и забыл обо всем, едва поспевая за противником.

Мигом взмок.

«Мессершмитт» шел, как по ниточке, ни на один лишний метр не выходя из идеально описанных виражей.