Колос времени [СИ]

Мартина дернулась, но латышка вцепилась в нее мертвой хваткой, увлекая за собой. Сама Кристина была белее простыни и, продолжая шептать что-то успокаивающее, то и дело испуганно косилась в сторону, облегченно вздыхая оттого, что им беспрепятственно разрешили покинуть это жуткое место. Мартина сопротивлялась до тех пор, пока ее не втащили в палас, а потом обмякла, почти повиснув на плече служанки. Не произнося более ни слова, ничего не видя вокруг, она позволила отвести себя в комнату, раздеть и уложить в постель. Ее охватила ужасная слабость, которая была следствием пережитого, и апатия, порожденная чувством безнадежности. Ей казалось, что она лежит на дне пересохшей реки, умирая от жажды; где-то вдалеке слышен рев бушующего потока, но до нее не долетает ни капли – возможно, нужно лишь немного пройти, чтобы добраться до воды, но у нее нет на это сил.

Кристина накрыла ее одеялом и присела рядом. Шмыгая носом, она стала растирать ледяные ступни баронской дочери, то и дело прислушиваясь к звукам, доносящимся снаружи. Впрочем, ничего особенного расслышать не удавалось, и сопение латышки звучало все громче и громче.

– Ну что на вас нашло! – наконец не выдержала она, с тревогой поглядывая на неподвижно лежащую госпожу. – Куда вы бросились? Да еще и босая почти, и без платья… Ну, что вам за дело, ей-богу! Подумаешь, прибрал Господь хозяина. Уж коли сестрица ваша слез лить по нему не будет, так вам и подавно не пристало.

Помолчав и не дождавшись ответа, Кристина добавила гораздо мягче:

– А кричать-то зачем стали? Я со страху чуть не померла, решила уж, что господин комендант вас прибьет и меня вместе с вами… отвел земниекс… Что ж вы на господина коменданта накинулись? Может, он и не виноват вовсе. А теперь ну как велит вас запереть? Сестрица ваша, небось, противиться не станет, она-то давно с его голоса поет. Что господин комендант скажет, то госпожа Элиза и сделает. Эх-ех, не по-божески это, ну да ладно, не нам судить… И вам бы промолчать.

– Что ты сказала? – Мартина неожиданно привстала, опираясь локтем о подушку и глядя на служанку расширенными глазами. Та испуганно перекрестилась, но тут же решительно закивала.

– Вот вам истинный крест, о том в замке все давно знают. Господин комендант таков, он свое возьмет, коли не на вас, так на сестрице вашей женится непременно, чтобы здесь все к рукам прибрать. А она-то и рада… Да все уж давно заметили, и Ильзе, и Мария-полячка, и Берта, и другие тоже. Все знают, что госпожа Элиза с господином комендантом сдружилась оттого, что мужа не терпит. Вот сроки вдовства минут, так она сразу с ним обвенчается, ни денечка лишнего ждать не станет. По мне, так оно и лучше. Вы бы за господина коменданта все равно не пошли, хоть бы он все глаза на вас проглядел, а теперь и вовсе свободной сделаетесь… И хозяин из господина коменданта все же получше будет, чем из того француза.

– Ступай прочь! – Мартина резко высвободила ногу и отвернулась от служанки.

– Да я же… – Кристина собралась было обидеться, но, поглядев на застывшую спину госпожи, только вздохнула и вышла, без звука притворив дверь.

Оставшись одна, Мартина крепко зажмурилась и изо всех сил стиснула зубы. Но, несмотря на это, из-под ее плотно прикрытых век одна за другой выкатились обжигающие слезы, падая на подушку. И как она ни старалась, а унять их не могла, и они продолжали катиться по ее щекам, пока девушка не уснула.

Через месяц из ворот замка Зегельс выехала кавалькада из десятка полтора всадников в сопровождении двух крытых повозок и направилась через холмы к низинам по дороге, ведущей в Мариенбург. Возглавлял ее грузный пожилой рыцарь в белом суконном плаще с черным крестом, немного поодаль трое в таких же одеяниях вели между собой негромкий разговор. Еще один рыцарь следовал за ними, опустив голову и не отрывая глаз от небольшой книжицы в кожаном переплете. Кнехты в колетах из толстой кожи держались сзади, между ними катил первый возок, более легкий и быстрого хода, с резными дверями и потертыми бархатными занавесками на окнах. Вторая повозка с тяжелыми обитыми железом колесами замыкала кавалькаду, оставляя за собой густой пыльный шлейф.

Солнце, заливавшее холмы ярко-оранжевым светом, прощально блеснуло и тотчас же скрылось в густых сизых облаках. На горизонте стало разгораться зарево, похожее на отсвет далекого пожара – длинные алые языки взметнулись, охватывая половину неба, и, достигнув зенита, начали постепенно затухать. В низинах сгустились тени, а светлая лента дороги наоборот обозначилась еще резче на фоне покрытых темной зеленью лугов.

Возглавлявший колонну ливонец поерзал в седле, в который раз проводя рукой по красному и блестящему от пота лицу; придержав коня, он шумно перевел дыхание и проворчал, ни к кому конкретно не обращаясь: