Колосья под серпом твоим

Нет, он не будет делать зла этому человеку, который не ведает, что творит. Если первый выстрел выпадет Франсу, пусть убивает. Если повезет ему, Алесю, он выстрелит в воздух и, несмотря ни на что, попросит у него прощения. Тогда никто не подумает, что он струсил.

Секунданты начали отмерять шаги. Низкое солнце освещало серый от росы луг.

«Глупец, глупец Франс! Зачем это тебе? Ну и стреляй, если дурак. Ты не видел, как целая вселенная была меньше одной твоей сестры. Ты еще ни в чьих глазах не видел звезд. Я сделаю так, что ты увидишь. Потому что в тебя, в ее брата, я стрелять не буду. Ты мой брат. Все люди – братья. Если убьешь, это лучше, чем убью я. Потому что, если я убью, счастью все равно конец. Потому что я все равно смогу гасить по очереди звездные миры – один за другим».

Разделенные расстоянием в двадцать шагов, лежали брошенные черные плащи, словно эти двое из тех черных уже лежали убитыми, отмечая барьер смерти. Точно два трупа в черном. И как раз на тех же местах. Возле одного из них через несколько минут ляжет товарищ.

Секунданты подошли.

– Чьи пистолеты? – нахально улыбнулся Мишка.

– Полагаю, жребий, – вдруг рассердился Мстислав.

Он подумал, что если люди цепляются ко всякой мелочи, то все равно найдут возможность придраться. Предложишь свои – «Ага, ваши дороже, нашими брезгуете». Согласишься – «За свои, парижские, боитесь». Он знал, что он несправедлив, и сердился на это.

– Почему ж? Давайте мои, – просто сказал Алесь.

– Согласен, – поспешно ответил Франс.

– Пойдем к барьерам, – со вздохом сказал Адам Выбицкий.

Все остановились возле Алеся.

– Жребий? – нетерпеливо бросил Илья.

– Давайте, – сказал Якубович. – Чтоб не было споров, кто орел…

– Перестань поясничать, – сказал, сжав губы, Франс. – Нa вот тебе.

Он достал из кармана желтоватый кубик.

– Выбирайте, кто ниже трех.

Алесь чувствовал, как все в нем звенит.

«Господи, сделай так, чтоб первый выстрел был мой! Я не хочу в него стрелять. И как плохо будет ему, если он, глупый, темный человек, убьет меня, а потом узнает…»

Он сразу же понял, что просит не о том, и если б кто прочел его мысли, презрение того человека к нему было бы безграничным. И Алесь перестал думать.

Мстислав нашел в двух шагах ложбинку с голым, как бубен, дном. Все сели по краям, свесив ноги. Издали могло показаться, что люди выпивают.

Кубик покатился из рук Якубовича. Все наклонились.

– Три, – сказал Мишка.

– Дай я, – нетерпеливо взял кость Мстислав.

Он помотал рукой и резко кинул. Алесь смотрел не на кость, а на Мстислава. И увидел, как друг побледнел.

– Пять, – сказал Ходанский.

Теперь побледнел Франс. Хотел было что-то сказать, но промолчал.

…Они становились у барьера, возле Алеся.

– Иди, – сказал Илья Франсу.

Франс пошел к своему барьеру. Гусар и Ходанский договаривались еще о чем-то с Выбицким. Мстислав стоял рядом с Алесем.

– Прости, брат, – сказал он. – О черт, прости!

– Ничего, – улыбнулся Алесь.

Алесь не смотрел в сторону Франса. Он смотрел вокруг.

Перед ним лежал дымчато-серый луг, а за ним радужные, радостные деревья. Низкое солнце стояло в стороне, за Алесевой спиной. От секундантов и от Алеся на росистой траве лежали длинные тени.

– Подготовиться, – сказал Мишка. – Смелее, князь.

Загорский стал смотреть на Франса. Раубич в странном повороте стоял против него. Радужные деревья сияли за ним. Загорский поднял голову и стал смотреть вверх, но не выдержал и снова опустил глаза. «Ну, стреляй быстрее!»

В руке у Якубовича всплеснулось белое… И вслед за этим ударил гром.

Алесь покачнулся. Потом увидел, что на левом плече слегка дымится рубашка – маленький коричневый след.

И тогда, поняв, что Франс промахнулся, Алесь вздохнул.

Он увидел, что лицо Ходанского перекосилось, словно Илья проклинал Франса. В результате поединка они теперь не сомневались.

Кто-то сунул Алесю в руку пистолет. Алесь непонимающе взглянул на него, затем на Раубича, который стоял очень прямо, всей грудью к нему, и очень бледный.

Мстислав смотрел на Алеся с тревогой.

– Ничего, брат, – сказал Франсу Якубович. – Ты… смелее. Это не страшно.

Секунданты отошли. Франс скосил было глаза, не понимая, почему это они оставляют его одного. Потом вздохнул и стал смотреть на Алеся.

Нестерпимо было продлевать это страшное его ожидание. И Алесь, не ожидая взмаха платка, поднял вверх тяжелый пистолет, обождал, пока дым от выстрела рассеется над его головой, и отбросил оружие в сторону. И увидел лицо Франса. Боже мой, этому лицу, казалось, подарили солнце!

Гусар и Ходанский, которые не ожидали выстрела и смотрели на Мстислава, метнули взгляды на Франса и подумали, что Загорский в свою очередь промахнулся.

– Наш! – закричал Илья. – Наш выстрел!

Бросился к Раубичу с другим пистолетом.

Франс, еще ничего не понимая, начал поднимать руку. Мстислав крякнул от досады. Выбицкий с ужасом смотрел на Алеся. Все это Загорский заметил в долю секунды… Франс метил ему прямо в лоб.

«Ну вот и все, – подумал Алесь. – Он не удовлетворился».

И вдруг что-то произошло. Лицо Франса содрогнулось и все как бы затрепетало.

Франс… бросил пистолет на землю.