Коловрат: Знамение. Вторжение. Судьба

Болдыж возвышался на вершине, венчая ее зубчатой стеной и своими крышами, словно корона на голове спящего великана. А между ним и холмом, с которого взирал Евпатий Коловрат, расстилалось целое море зелени. Оно переливалось и трепетало под порывами ветерка. Дорога, спускаясь с холма, быстро исчезала среди стволов высоких сосен и затем выныривала лишь у самого Болдыжа, где холмы были пониже, и угадывалась полоска свободной земли.

– Да, – кивнул приказчик, – это он самый. К полудню на месте будем с подарками. Княжеский посадник, наверное, заждался нас уже.

– Ну, что же, – пробормотал себе под нос боярин, завороженный красотой местной природы, – и правда, уже недалеко. Осталось переплыть это зеленое море.

Кондрат дернул за поводья, пустив коня шагом. Вслед за ним медленно двинулся обоз. Вскоре боярин оказался в сосновом бору. Кондрат ехал не спеша, с наслаждением глядя по сторонам и прислушиваясь к беспечному пению птиц. Вокруг журчали ручейки, спокойно шелестела листва. Временами ему казалось, что он очутился в каком-то райском уголке. Сосны здесь и впрямь были особенные, высокие и крепкие. «Из таких только корабли строить», – подумал вдруг Кондрат, которому сразу же пришло на ум знакомое по прошлой жизни словечко «корабельные». Здесь, в этой жизни, он еще ни разу не видел, как строятся деревянные корабли. Только наблюдал, как они ходят караванами вверх и вниз по Оке. Река на горизонте не могла быть Окой, слишком уж они удалились на запад от ее истоков. В том месте, где сейчас находились путники, уже не так далеко было до других рек, – припомнил Кондрат рассказы приказчиков. Эти реки носили более известные на всю Русь имена – Десны и Днепра. И города там стояли не из последних. Один Чернигов чего стоит.

Но прежде всего им надлежало посетить именно Болдыж, поскольку здешний посадник местного князя по имени Святозар[35], прослышав о рязанских мастерах золотых дел, уже давно заказал им ожерелье для своей жены. Заплатил вперед, и немало. Видно, любил сильно, раз не поскупился на такие расходы. Честно говоря, выбор его немного удивил Кондрата, – в Чернигове свои мастера имелись, – но и порадовал. Знать, его мастера были лучше, чем черниговские.

Жену Святозара, как припомнил боярин, звали Жданой, и была она по слухам первой здесь красавицей. Все это, конечно, боярин сведал через своих приказчиков, собиравших последние слухи, ибо для дела они подчас имели большое значение.

Проехав с десяток поворотов, Кондрат вдруг стал замечать, что сосновый бор начал расступаться, постепенно уступая место невысоким деревцам и кустам, а земля здесь была заметно мягче. Вскоре первая телега преодолела пересекавший дорогу ветвистый ручей, а спустя недолгое время и второй. Затем ручьям счет вообще потерялся, холмы пошли вниз, а лес вокруг превратился почти что в болото, примыкавшее с обеих сторон к дороге. Болото было довольно топким на вид. Проехать по нему ни пешему, ни конному, ни тем более груженым телегам не представлялось вообще никакой возможности. К счастью, жители Болдыжа желали, чтобы добрые люди к ним всегда могли проехать, и укрепили дорогу камнями. А потому даже когда кони ступали по воде, то и дело заливавшей извилистую дорогу, их копыта стучали по камням, а не увязали в илистом песке. Даже телеги, изредка проседая на ухабах и вымоинах, все же двигались вперед без задержек.

Ехавший впереди с приказчиками Кондратий посматривал по сторонам и вскоре разглядел первый мост, перекинутый уже через речку, вытекавшую из болота. Видимо, то был один из притоков реки, которую они видели с холма. За мостом показались деревенские дома. Здесь располагалось небольшое село из дюжины домов. А у мостка странной конструкции, который, к удивлению боярина, оказался подъемным, Кондрат заметил пятерых пеших ратников. По всей видимости, это был первый кордон местной дружины, охранявший переправу. Судя по тому, что все остальное пространство справа и слева занимали непроходимые болота, это была единственная дорога с северной стороны на Болдыж, а потому она имела стратегическое значение. Сейчас никакой опасности не имелось, и мост был опущен. «Но убери мосток и в город не пройти, – смекнул боярин, медленно приближаясь к ратникам, взиравшим на него с интересом, – хитро придумано. Молодец Святозар. Еще и воевода толковый».

– Кто такие? – перегородив дорогу, начальник ратников в кольчуге-безрукавке грубовато поприветствовал боярина и его спутников, ехавших впереди целого обоза. – Откуда и куда путь держите?

– Мы люди торговые, рязанского боярина Евпатия Коловрата, – ответил за боярина Захар, послушно останавливая коня и указывая взглядом на самого боярина, молча следившего за переговорами, – едем по торговым делам через ваш город. Ждет нас посадник Святозар, подарки ему везем. На месте ли он?

– Торговым людям всегда рады, – не стал дальше задерживать путников старший из воинов, освобождая дорогу, – а посадник на месте, в своем тереме, что посреди Болдыжа найдете, если не бывали ранее.

– Бывали, – уверил его Захар, трогая коня.