Кольца детей Ауле

Стражники вздрогнули и с удвоенной силой начали плескать воду пленнику в лицо. Горм почувствовал, что у него подкашиваются ноги – не столько от того, что он следующий на очереди, сколько от лицезрения Грора, находившегося на грани живого и неживого. Последняя капля жизни, еще остававшаяся в этом исчадии смерти, делала его еще страшнее.

Истязаемый вздрогнул и застонал. Пальцы Грора хищно стиснули рукоять секиры.

– Щипцы!!! Давай щипцы!!!

Пыточник поспешно схватил щипцы и прижал их к груди пленника. Тот взвыл от боли. Грор привстал на троне, его обезумевшие от экстаза глаза запылали багровым огнем.

– Еще!!! Еще!!!

Вдруг шипение Грора перешло в нечленораздельный вопль, полный такой смертельной, потусторонней силы, что стражников затрясло, а пыточник выронил щипцы. Вой усиливался, источая черную жуть, сводя с ума. Казалось, невозможно было услышать его и сохранить жизнь и рассудок.

Пыточную пронизал ледяной холод – не мороз, а холод смерти, проникающий в самые кости. Молодой стражник рядом с Гормом заорал и кинулся бежать. Горм сделал бы то же самое, невзирая на цепи, если бы у него не отнялись язык и ноги. Над Грором взвивалось черное облако, окружавшее вождя наподобие испарений. Оно распространялось, расширялось, вместе с ним уходили и остатки телесности, оставляя за собой мертвую пустоту.

Горм рухнул на пол и на четвереньках пополз куда-то в сторону, все равно куда. Его единственным и всепоглощающим желанием было превратиться в червяка, в таракана или во что-то еще более мелкое и незаметное и шмыгнуть в первую попавшуюся щель. Почти не соображая, что он делает, Горм втиснулся между стеной и стоявшими рядом ящиками для пыточного инвентаря и вжал свое тело в пол. Сверху на него упало еще одно тело, живое, дрожащее. На грани осознания он замечал, что черное облако вокруг вождя рассеялось и тот начал подниматься с трона.

Последняя капля жизни покинула Грора, и он стал бестелесным призраком. Черная пустота в королевских одеждах устремилась к висевшему на цепях пленнику, вцепилась ему в горло и одним глотком выпила его жизнь. Удовлетворенно зашипев, призрак взмахнул секирой и снес голову пыточнику. На его правой руке блеснула голубая искра «Мир-Хигира».

Это было превращение в назгула, первого назгула Саурона. Пока темные силы не улеглись в нем, он буйствовал в слепом безумии, упиваясь смертью и разрушением. Он кинулся за разбегающимися охранниками, убивал, крушил, пил их жизни, затем помчался к камерам, отодвигая засовы один за другим и приканчивая пленников. Его шипящий, мертвящий вой разносился далеко по коридорам, вызывая паническое желание бежать прочь без оглядки.

Горму повезло – обезумевший призрак не заметил его убежища. Леденящий вой отдалялся, пока не заглох где-то в коридорах Тумунзахара, но Горм не смел шевельнуться, придавленный тяжестью другого тела. Наконец оно завозилось, закряхтело и стало подниматься на ноги.

– Вставай, браток, – раздалось над ним.

Горм перевернулся на бок, выполз из-за ящиков и сел. Перед ним стоял пожилой стражник, один из тех, что конвоировали его в пыточную.

– Вставай, – повторил он. – Идти можешь?

Горм с трудом поднялся на непослушные ноги.

– Вроде могу.

– Вот и хорошо. – Стражник снял с пояса ключ и разомкнул его оковы. – Идем отсюда.

– Куда?

– К Фарину. Хватит с меня этого кошмара. Как тебя зовут-то, парень?

– Горм.

– А меня – Тарк. – Гном огляделся, ища уцелевших, но вокруг лежали одни трупы. – Бери оружие какое-нибудь, и пойдем.

Горм не был бы гномом, если бы даже в таких обстоятельствах не вспомнил про свои пожитки и свой драгоценный «Колун», который был гораздо лучше рядового оружия. Он не замедлил спросить о них Тарка, и тот согласно кивнул. Они зашли на тюремный склад, где Горм забрал свои вещи, а затем покинули опустошенную тюрьму и направились в клан Фарина.

По пути Тарк рассказал Горму все, что творилось в клане в последнее время. Нижние шахты были переполнены гномами, которых настигла немилость правителя. Эльфы скоро год как не показывались у ворот клана. Аданы приезжали торговать до самой весны, но весной Грор, которому постоянно требовались новые жертвы, приказал хватать всех инородцев подряд. Теперь торговля с другими народами прекратилась, а оставшиеся с прошлой осени закупки провизии подходили к концу, поэтому следующей зимой клану угрожал голод. Грор отдал приказ готовить воинов, чтобы устраивать набеги на окрестные селения аданов. Месяц назад произошло неслыханное дело – несколько гномьих семей, среди которых была и семья самого Грора, сбежали в соседний клан.

Преданность вождю и клану была основой жизненных устоев подгорного народа. Любой гном предпочел бы смертную казнь изгнанию, и если кто-то из них сбежал из родного клана, значит, оставаться там было хуже смерти. Горм слушал своего спутника, не говоря ни слова. Даже если бы не запрет Палландо, у него язык не повернулся бы сказать Тарку, что все эти ужасы явились в мир при его невольном участии.