Кольца детей Ауле

Глава Ордена не приказывал, так как в Ордене не принято было приказывать. Тем не менее, в его тоне послышалась безусловность, требующая полного повиновения. Олорин, и сам понимавший необходимость поддержки Ост-ин-Эдила, наклонил голову в знак согласия. Каранир перевел взгляд на молчавшего до сих пор Радагаста:

– Ты, Радагаст, оставайся в окрестностях Ветродуйной и заставь своих орлов оказывать нам всяческую помощь. Она может понадобиться нам.

– Я могу попросить орлов стать нашими гонцами и наблюдателями, но они не согласятся никого возить на себе. У них от этого очень портятся спинные перья. Я с огромным трудом уговорил их отвезти нас на Совет и обратно.

– Неужели они не понимают, что положение в Средиземье чрезвычайное?

– Это для нас, но не для них. Им все равно, кто в них стреляет – атани или орки. Я защищаю их от охотников и лечу их раны, поэтому они пошли навстречу моей просьбе. Но я не могу злоупотреблять их любезностью.

– Ты слишком носишься со своими птичками, Радагаст. По-моему, айнур должен приказывать им, а не просить их.

Радагаст молча пожал плечами. Каранир глянул на него, словно хотел добавить что-то еще, но затем передумал.

– А ты, Палландо, что собираешься делать? – спросил он.

– Вернусь к авари, чтобы защищать их от северных орков. Прежде орки за Эребором сидели тихо, но теперь Саурон наверняка заставит их воевать с эльфами. Авари – немногочисленный народ, они не сумеют защитить себя сами.

Каранир понимающе кивнул:

– Да, тот угол нельзя оставлять без присмотра. В тех краях слишком много орков и гоблинов. – Он выдержал паузу, а затем внимательно оглядел собравшихся: – У кого-нибудь есть вопросы или неясности?

Все четверо магов промолчали, и Совет был завершен.

***

Трое друзей миновали Сумрачный лес к концу весны, когда он снова стал сумрачным, покрывшись молодой листвой. Они возвращались по тропе, ведущей прямо к Казад-Думу, широкой и наезженной, с великолепным мостом гномьей работы через Великий Андуин. Горм не надеялся, что сородичи смягчатся и пропустят его со спутниками сквозь подземный город. Просто в это время года перевалы уже обтаяли, и гном собирался перевести своих друзей на ту сторону хребта по известным ему горным тропам.

Они вышли из-под высоких крон на яркое полуденное солнце. За поляной снова начинался лес, но не Сумрачный, а обычный, тянущийся до самого Андуина. Горм и Рамарон, так и не привыкшие к колдовской пуще, воспряли духом, наконец-то увидев цветущую солнечную поляну и почувствовав свежий ветер на своих лицах. Фандуил тоже заулыбался – он любил всякую природу и эта перемена была ему приятна после величественного однообразия Мирквуда.

Вдруг его улыбка исчезла, словно стертая одним движением руки. Смертный холод пронзил его до самых костей – и это в жаркий солнечный полдень! Эльф невольно остановился, пытаясь понять, чем вызвано жуткое ощущение, пришедшее неизвестно откуда. В этот миг в его сознании зазвучал безумный, полный ужаса крик, а вместе с ним пришло несомненное чувство, что это голос Тинтариэль. Девушка звала и звала его по имени, словно забыв все другие слова на свете, но вдруг ее крик оборвался на полуслове. И наступила мертвая тишина.

Друзья заметили, что он отстал, оглянулись и поспешили к нему.

– Ты чего, Фандуил? – обеспокоенно спросил Рамарон, заглядывая в смертельно белое, застывшее лицо эльфа.

– Что случилось, Фандуил? – в тревоге подхватил Горм.

Темная пелена перед глазами Фандуила рассеялась, и он увидел перед собой встревоженные лица друзей.

– Что случилось? – повторил гном, видимо, уже не в первый раз.

– Ничего. – Фандуил встряхнул головой, чтобы вытрясти оттуда этот кошмар. – Нет, ничего. Просто показалось.

– Тебе плохо? – стал допытываться Рамарон. – Может, на привал встанем?

– Нет-нет, ничего. Идемте дальше.

Горм и Рамарон смерили его подозрительными взглядами, но все-таки повернулись и продолжили путь. Фандуил пошел за ними, стараясь убедить себя, что сказал друзьям правду. Случившееся было слишком ужасным, чтобы быть правдой.

Они собирались зайти в Ост-ин-Эдил, чтобы пополнить там запас провизии, и нередко упоминали в разговорах древесный город, до которого оставалось около двух недель пути. После этого случая, едва разговор заходил об Ост-ин-Эдиле, Фандуил отмалчивался и мрачнел. Он заставлял себя считать, что ему пригрезился не более чем полуночный кошмар среди бела дня, возможно, вызванный остатками какой-то местной магии, к которой он оказался чувствительнее своих друзей. Но что-то внутри него упорно не соглашалось со стремлением обмануть себя и твердило о непоправимом.

Через два дня они вышли к Андуину и пересекли мост. Дорога от моста вела прямо к восточным воротам Казад-Дума, но друзья не пошли туда. Они свернули на север, к перевалу через Мглистые горы, ведущему мимо Карадраса. Еще через несколько дней они оказались на западном склоне хребта.