Кольца Лины

Ох ты ж… Я во все глаза смотрела на Дина. Чисто промытые волосы немного вьются и стянуты сзади шнурком. Царапины на лице зажили, и теперь видно много мелких шрамиков на щеках и скулах, совсем старых. Потрепанная рубашка, но красивый кожаный пояс. А взгляд — уверенный. Раб? Невольник, которого привезли сюда в клетке? Теперь что-то не похоже. Кто он такой, наконец?..

— Не плачь, — он легонько коснулся пальцами моей щеки, и улыбнулся одними уголками губ. _ не будешь?

Я кивнула, поправила растрепанные волосы и подобрала ведра. Надо было опять идти к колодцу. Отойдя немного, оглянулась — он смотрел вслед.

На душе потеплело — они ведь заступились за меня, и Дин, и Ола. Не отдали мельнику. А Эвер, наверное, больше не придет. Хорошо…

Позже, зайдя к ленне, я застала ее одну перед портретом, который, видимо, недавно доставили. С портрета смотрел темноволосый мужчина с надменным взглядом и жесткими чертами лица. Но, пожалуй, даже красивый — особенно если представить его более приветливым.

— А, ты, Камита, — ленна мельком взглянула на меня, — иди сюда. Смотри — это мой жених. Нравится?

Ну и вопрос! Впечатление от портрета зависит от мастерства художника, и портрет может ничего не сказать об изображенном — кроме того, что тот не урод. Но ленна ждала ответа, и я неловко кивнула. На самом деле, не урод, не такой уж старик — лет тридцать пять или чуть больше. Может, тридцать пять — это и многовато для восемнадцатилетней девушки, однако, насколько я помнила нашу историю, ничего особенного в таком браке нет. Она любит другого, и в этом ее проблема.

— Значит, нравится? Хочешь, тебе подарю?

Я покачала головой, еле заметно усмехнувшись — нет, барышня, не хочу.

— Зря отказываешься, Камита! Это младший князь Таума! Он посланник Винеты в Итсване. Его покойная жена считалась самой красивой и изысканной женщиной Винеты — после нашей королевы, разумеется. Нас будут сравнивать и говорить — где он подобрал эту чернавку? А он бы и не взглянул на меня, если бы отец не выслужился перед королевой. Прежняя княгиня дала ему трех сыновей, так что от меня сыновей не ждут, я должна рожать девочек! Буду пить специальные настои. Семье князя требуется княжна, которая была бы с их кровью, сколько можно усыновлять чужих девчонок? Так что, может быть, моя дочь когда-нибудь станет королевой Винеты. Такая честь — я буду матерью королевы! Ты ведь знаешь, что нынешняя королева — тоже княжна Таума? Тебе, вообще, известны такие вещи, а, Камита?

Ох, ленна Дана. Объяснила бы уже заодно, что такое есть младший князь, зачем князю непременно надо усыновлять чужих девчонок и с какой это радости ты станешь матерью королевы?

— Ах, Камита. Насколько тебе проще жить.

Да, ленна. Слов нет как проще…

Думаю, только из-за моей немоты ленна дала себе волю поговорить так, при других слугах вряд ли стала бы. А я вспомнила, что когда-то читала о невольниках, которым специально удаляли языки — чтобы не выдавали секреты хозяев. Немая и неграмотная служанка — в сущности, это просто клад!

Какое-то время ленна Дана стояла молча, вперив взгляд в портрет — мне показалась, что она, скорее, глядела сквозь полотно. И вдруг заговорила, медленно, размеренно. А я… я даже не сразу вникла в то, что слышу. Мне показалось, что если я все это время сходила с ума, то вот теперь, наконец, сошла окончательно…

О лукоморря дуб зельеный,

слатая цеп на дьюбе том.

И дньем и ночю кот учьенный

Ходит по цепьи кругом…

Ленна читала стихи, читала и читала, слегка коверкала слова, пропуская некоторые строки, и, как мне показалось, смысла произносимых слов не понимала. Но у нее получалось проникновенно. Покончив с дубом у Лукоморья, она перескочила на "Сказку о царе Салтане", но тут ограничилась парой строф, и замолчала. Видимо, мой взгляд был очень уж выразительный, потому что она улыбнулась и объяснила:

— Это сильные заклинания, меня им дед научил. Она возвращают душевное равновесие. У меня их много, Камита, но увы, они написаны знаками, которые я не могу прочесть. А ты чувствуешь силу этих слов?

Ну еще бы. Я улыбнулась и кивнула. Да здравствует Пушкин! Мог ли он хотя бы вообразить, что его строки когда-нибудь станут утешать иномирскую барышню, которая закручинится из-за немилого жениха?

И вдруг я поняла. Точнее, вспомнила: Митрина ведь упоминала про пришельца из моего мира, который рассказывал ей про телефоны с проводами. И это, конечно, было не слишком далеко отсюда! Надо думать, мы с ним попали сюда через одну дырку в пространстве… или где там эта дырка… точнее, Дверь? Значит — дед ленны Даны? Точнее — отец первой жены здешнего именя.