Кольцо 1 и 2

Из зеркала на Селина смотрел невысокий, как и упоминалось тонкий, изящный юноша. Слегка смугловат или, скорее, загорел. Волосы ровные, гладкие, до плеч. Цвета воронова крыла, как принято говорить. Глаза такие же. Черты лица вполне европейские, утонченные, несколько смазливые.

Миша был сторонником брутальности и мужественности, а не вот этого вот.

Но тем не менее, фигура была вполне приемлема. Плечи широкие, таз узкий, осанка царственная.

Вскоре Михаил был облачен в нечто в древнеегипетском, скажем так, стиле. Сандалии, юбка. Или как называется эта фигня, что как полотенце вокруг бедер обматывают? Роскошный драгоценный пояс с передником, браслеты и ожерелья.

От пирсинга он милостиво отказался. В общем, там в куче с украшательствами, когда Миша закончил облачаться, оставалось еще килограмма три бижутерии, но он властно повелел не приставать к нему с этими глупостями. Михаил Сиятельный собирались быть демократичным и скромным правителем. И одного кэгэ злата да каменьев на теле — будет вполне достаточно. Пора отринуть эти замшелые устои и стремление к роскоши. Довольно. Вперед к прогрессу!

Направляясь по удивительной красоты помещениям к, видимо, залу для аудиенций, Михаил тезисно набросал список реформ, что он будет воплощать в своих владениях, когда внезапно был отвлечен от раздумий о благе своих подданных какой-то замурзанной девчонкой в простой облегающей одежде. Эта замухрышка как раз пробегала мимо.

Недовольно вздохнув, Михаил Милосердный решил не наказывать челядь в первый же день своего восшествия, так сказать, и величественно отправился дальше.

И вот, перед ним огромный чудовищной красоты зал. Поколупав пальцем лепнину и позолоту, Миша цикнул и царственно кивнул привратнику. Ну или как там называют того хрена, что стукает палкой об пол и кричит что-нибудь наподобие: Князь такой-то с супругой?

Вот только этот наглый хрен возвестил несколько иное:

— Раб Госпожи прибыл!

— Чего, на? — уставился наш несостоявшийся император на ту самую замухрышку, что обогнала его по пути сюда.

Глава 2.2

ГЛАВА 2

— Что это, папенька?

— Это тебе, милая. Твой первый личный раб! — с гордостью и нескрываемой нежностью «порадовал» Мишу говоривший, пока тот тихонько охреневал в сторонке от вотэтапаварота.

Ну а как тут не опешить? Михаил Реформатор уж было распланировал ряд пунктов своей политической программы, одним из которых было введение должности Посыпальщицы дорожки из лепестков 1 категории, а тут такое. Сначала вон тот, голосистый с палкой на входе — утверждает, что Миха вовсе никакой не местный правитель и даже не его любимый сын и наследник, а раб. Потом эти двое, один из которых словно хозяин развалился на ЕГО троне, ведут между собой беседу, подтверждающую услышанное, да еще и так, будто бы возмущенного Селина тут и нет вовсе.

К слову, глядя на этих персонажей, Миша отметил, что облачены они не в роскошные одежды с обилием блестяшек и звенелок, в ретро, так сказать, стиле. А в нечто, что больше напоминает футуристические комбезы из фантастического фильма. Словно тут не на колесницах ездят и с копьями дерутся, а вполне себе уже бороздят просторы, так сказать, и жахают орбитальными ударами, если что.

«Точно! — озарило Мишу. — Язык. Мы же все говорим на Всеобщем, который мне каким-то там непонятным образом установили или загрузили, не помню как тот медик выразился, на фрегате Гремящий, когда я вылез из того гроба. Вот же ж. А я, блин, думал, что то был бред или сон. Ну или что грохнули меня ТАМ, и я теперь ТУТ попаданец в фэнтезю́ с синеволосыми тянками. Но, выходит, я всё еще в своем мире, но на чужой планете. И значит, я могу вернуться к своим девочкам на Землю!»

Пока же Миша рассуждал, продолжился разговор его хозяйки и ее отца:

— Но, папа́, я ведь хотела самочку.

«Не, совсем охренели?» — прервался Миша от планирования возврата на Землю, услышав такое.

— Ох, дорогая, ты недооцениваешь своего старика. Это же морф! — с невероятной гордостью и едва сдерживая хитрую улыбку сообщил мужчина.

— Папочка, папочка, ты прелесть! — кинулась она обнимать и целовать нереально довольного произведенным эффектом любящего родителя.

Мужчина был крепок, но не высок. С виду лет сорока, по земным меркам. Темноволосый, с художественной сединой на висках, по-видимому созданной искусственно и для соответствия неким традициям или статусу. Облачен он был в нечто облегающее, темно бордового цвета, но в некоторых зонах — с отливом, муаром, атласом. А высокий стоячий воротник, словно у мундира начала 19 века, был богато украшен затейливым золотым шитьем, похоже, что-то означающим. Подобным же образам были оформлены и обшлага, если это образование на запястьях можно так называть. На поясе у данного господина имелась шпажонка, что по размерам была очень близка к ее аналогам из конца 19, начала 20 века на Земле. То есть то, что принято носить по статусу, но уже давно не является оружием. Однако эфес ее имел совершенно иной вид. Просто вычурно украшенная рукоять. Без дуг, щитков и прочего, что характерно привычным нам образцам.