Кольцо

Медсестра опустилась на колени возле кровати, нащупала пульс, попросила остальных женщин отодвинуться. Они посматривали на Ариану с тревогой, боясь, что она скончается прямо в каюте. Накануне одна из пассажирок – маленькая, худенькая еврейская девочка, освобожденная из концлагеря Берген-Бельзен, – умерла от слабости и истощения.

Минут двадцать провозившись с больной, медсестра велела перенести ее в каюту-изолятор. Там Ариане стало хуже – температура поднялась, появилась болезненная ломота в руках и ногах. Нэнси боялась, что у девушки начнутся судороги, но до этого не дошло. В последний день плавания наступил кризис. Ариану постоянно рвало, а всякий раз, когда она пыталась приподняться, давление падало так низко, что она теряла сознание. Все ее знание английского куда-то улетучилось, и Ариана разговаривала с медсестрой по-немецки, отрывочно и бессвязно произнося слова, которых Нэнси понять не могла. Но со временем медсестра уловила, что повторяются одни и те же имена: Манфред, Герхард, Хедвиг, слово «папа». Несколько раз больная принималась кричать:

– Нет, Хедвиг, нет!

При этом она невидящим взглядом смотрела на Нэнси. Ночью девушку начали сотрясать рыдания, и утешить ее было невозможно. Временами медсестре казалось, что Ариана просто не хочет больше жить. Что ж, не она первая…

Наутро температура стала понижаться. Ариана смотрела на медсестру усталыми глазами, в которых по-прежнему жила боль.

– Надеюсь, вам лучше? – ласково улыбнулась Нэнси Таунсенд.

Ариана слабо кивнула и снова провалилась в сон. Она так и не увидела, как пароход входит в нью-йоркскую гавань, не имела возможности полюбоваться статуей Свободы с факелом, который вспыхивал золотыми искрами в лучах солнца. Стоявшие на палубе обнимались, радостно кричали, по лицам многих текли слезы. Наконец их путь завершился! Но Ариана ни о чем не догадывалась. Она очнулась, лишь когда в каюту вошел иммиграционный чиновник. Он негромко поздоровался с медсестрой, ознакомился с историей болезни. Обычно пассажиров сразу же препоручали заботам спонсоров, но эту девушку лучше подержать в изоляторе. У нее температура, частые обмороки. Нужно убедиться, что у нее нет никакой заразной болезни. Чиновник похвалил медсестру за то, что она поместила девушку в отдельную каюту. Потом, взглянув на уснувшую вновь Ариану, спросил шепотом:

– Как вы думаете, что с ней?

Нэнси жестом поманила его в коридор и там объяснила:

– Не могу сказать наверняка, но полагаю, что ее подвергали каким-нибудь истязаниям. Возможно, она была в концлагере. Вам нужно быть с ней повнимательнее.

Чиновник кивнул, сочувственно покосившись на приоткрытую дверь.

– Открытых ран, инфекции, внутренних кровоизлияний не обнаружено?

– Нет. Но ее все время рвало. Не исключено, что внутренние повреждения есть. Извините, но я об этой пациентке почти ничего не знаю, – смущенно призналась Нэнси.

– Не беспокойтесь, мисс Таунсенд. Ведь вы отдаете ее нам. Представляю, сколько вам пришлось с ней повозиться.

Чиновник снова углубился в изучение истории болезни.

Нэнси улыбнулась:

– Да, слава Богу, она выжила. Теперь, думаю, все обойдется. Но был момент, когда мне казалось…

– Могу себе представить.

Он зажег сигарету и стал смотреть, как беженцы спускаются с корабля на причал. Потом в коридоре появились двое санитаров. Они осторожно сняли Ариану с койки и положили на носилки. Она пришла в себя, бросила прощальный взгляд на Нэнси, и ее понесли куда-то вниз. Ариана не знала, что с ней происходит. Да ей, собственно, было все равно.

Глава 30

– Ариана?.. Ариана… Ариана…

Казалось, голос доносится откуда-то издалека. Ариана не могла понять, кто ее зовет – не то мама, не то Хедвиг. Сил ответить не было. Ариана чувствовала себя бесконечно усталой, отяжелевшей, словно отправилась в какое-то дальнее путешествие, из которого слишком хлопотно возвращаться.

– Ариана… – настойчиво звал голос.

Нахмурившись во сне, Ариана почувствовала, что расстояние между ней и голосом сокращается. Все-таки придется ответить. Но так не хочется… Чего они все к ней пристали?

– Ариана…

Голос был настойчив, и в конце концов Ариана открыла глаза.

Она увидела высокую седую женщину в черной юбке и черном свитере. Волосы ее были стянуты на затылке в тяжелый узел. Женщина гладила Ариану по лбу сильной холодной ладонью. Когда она отняла руку, Ариана увидела, что на пальце посверкивает кольцо с большим бриллиантом.

– Ариана?

Девушка почувствовала, что у нее куда-то пропал голос, и в ответ она лишь кивнула. Что с ней произошло? Она ничего не помнила, не понимала, где находится. Кто эта женщина? В голове все перепуталось, все смешалось. Она еще на корабле? Или в Париже? А может быть, в Берлине?

– Вы знаете, где вы находитесь?

Улыбка была доброй, успокаивающей, как и прикосновение холодной руки. Женщина говорила по-английски. Ариане показалось, что она, кажется, что-то припоминает. Она вопросительно посмотрела на женщину, и та сказала:

– Вы в Нью-Йорке, в больнице. Вас перевезли сюда, чтобы вы поправились и набрались сил.