Кольцо

— Я и не подозревал, что ты так бурно можешь реаги­ровать, — сказал Ник, вставая. Это был завуалированный намек на неприличную выходку.

Нэнси молча пожала плечами.

— Ник! — Сквозь толпу к ним протиснулся невысокий пожилой человек с пышными седыми волосами и вися­чими усами. — Сейчас мы прямиком на бал двинемся — мне надо успеть там еще кое с кем переговорить. А Мэгги уже поехала домой готовиться к приему...

Ник про себя чертыхнулся — он бы с удовольствием не тащился сегодня ни на какие светские мероприятия. Соб­ственно, и на эту самую дурацкую церемонию «Оскара» тоже: все дела были закончены, и они с Нэнси могли выле­теть в Денвер еще вчера вечером. Но поступить так значи­ло бы обидеть Танкреда Вильямса, председателя совета директоров киностудии «Ареа групп». Да и выглядело бы это не по-деловому — Ник всегда считал, что менять наме­ченную программу без серьезных на то оснований могут только неорганизованные и безалаберные люди.

Кому какое дело, что в свое время, планируя поездку так, чтобы она совпала с «Оскаром», он надеялся сделать Нэнси приятный сюрприз и не предполагал тогда, к чему это приведет. Впрочем, теперь уже ясно, что не было бы церемонии — нашлось бы что-нибудь другое...

— Нэнси, дорогая, проходите вперед. Вон к той кули­се — там боковой выход, получится быстрее, чем через эту толпу пробираться, — кивнул в сторону сцены Вильямс.

Кровь от крови и плоть от плоти мира кино, он как кощунство воспринял бы мысль, что кому-то может быть неинтересна «самая длинная ночь Голливуда» — ночь по­сле «Оскара», когда по всему городу проходят балы и при­емы, от престижнейшего Губернаторского бала до мно­гочисленных вечеринок в модных отелях и ресторанах.

Познакомился с ним Ник всего пять дней назад, хотя переговоры относительно вложения в «Ареа групп» весь­ма кругленькой суммы в обмен на акции и место в совете директоров тянулись уже пару месяцев. Когда зашла нако­нец речь о встрече для подписании соглашения, Танкред счел само собой разумеющимся, что мистер Райан с женой остановится не в отеле, а у него, и постарался сделать пре­бывание своих гостей в «Городе звезд» как можно более комфортным, насыщенным и запоминающимся.

Он предусмотрел все — не мог предусмотреть лишь од­ного: скверного настроения самого Ника, у которого мысль о том, что им с Нэнси предстоит идти на этот са­мый Губернаторский бал, а затем продолжить «веселье» на приеме в доме самого Вильямса, не вызывала сейчас ничего, кроме глухого раздражения.

Интерьер холла, где они фланировали, был выдержан в золотистых и красно-коричневых тонах, с которыми прекрасно сочеталось и открытое темно-красное, со стра­зами по вырезу платье Нэнси, и золотистые прядки у нее в прическе.

«Интересно — неужели теперь и цвет волос принято подбирать под интерьер?! — подумал Ник. — Делать людям больше нечего!»

Вокруг то и дело мелькали лица, смутно знакомые ему по рекламным роликам и газетным фотографиям. Несом­ненно, Нэнси, с ее увлеченностью кино, знала об этих людях куда больше, но ни горящих любопытством глаз, ни прочих проявлений восторга с ее стороны он не за­метил.

Наоборот — несмотря на то, что она выглядела изыс­канно-непринужденной и светской, у Ника сложилось впечатление, что ей немного не по себе. Легкая напряжен­ность в повороте головы, морщинка между бровей... Казалось, она настороженно прислушивается к тому, что происходит у нее за спиной, и ждет, что вот-вот из-за ка­кой-нибудь колонны раздастся: «Моя маленькая глупышечка!» Глупо... Сказано же ей, что Алисии здесь не будет! Переубедить Нэнси, если она что-то вбила себе в голову, не­возможно — в этом он уже успел убедиться...

Вильямс, напротив, чувствовал себя как рыба в воде. Куда больше, чем Губернаторский бал, его сейчас волно­вал тот прием, которая должен был состояться сегодня в его доме. Успех любой светской тусовки в эту ночь изме­рялся тем, сколько обладателей «Оскара» (или хотя бы номинантов) «отметятся» на ней, — и он старался, обой­дя конкурентов, залучить их к себе.

Поэтому он то и дело кивал и махал рукой, заговари­вал с людьми, рассыпал направо и налево комплименты и поздравления, говорил: «Мэгги будет так рада...», и, сто­ило человеку отойти, вполголоса пояснял: «Номиниро­вался на лучший сценарий...» или «Ее муж в прошлом году получил приз за лучшую короткометражку».

Нику все это, честно говоря, было не слишком инте­ресно. Вместо того чтобы глазеть на знаменитых деяте­лей киномира, он продолжал незаметно наблюдать за Нэнси. Постепенно она стала вести себя менее насторо­женно и с любопытством поглядывала по сторонам.

Только теперь он понимал, как много она на самом деле унаследовала от матери: и фигуры у них были практически неотличимы, и в узком лице с высокими скулами чудилось что-то общее, и в разрезе глаз... Но Алисия была сногсшибательной красоткой, а... нет, зря она окрестила свою дочь «дворняжкой» — в Нэнси хорошо чувствовалось именно то, что обычно называют «порода». Гордая, кра­сивая посадка головы, негромкий музыкальный голос, сдержанные, плавные движения...