Кольцо 2050 года

Пленка чем-то напоминала садовый полиэтилен, но была тоньше, мягче и намного прочнее. Я не смог руками разорвать ленту этого материала. С помощью ручного пресса я поставил кнопки с дырками для шнура и пошел собирать уже готовые детали. Надо отметить умение моего помощника квалифицированно работать с металлом. Нигде не было заусениц, и дырки были ровными и, я бы сказал, красивыми. К полуночи все было готово. В заключение я цепочкой прицепил монтажный пояс Василича.

Из каких бы легких материалов не было сработано это изделие, но общий вес его оказался немалым. У меня даже закралось сомнение, что эта конструкция полетит, а не рухнет камнем в пропасть.

– Успокойся, – говорил я себе, – самолет весит десятки тонн и летит как птица из-за подъемной силы крыла, а у тебя одно крыло, и оно полетит, даже если ты будешь не один.

Я вытащил дельтаплан на пустынную улицу, раздвинул складное нижнее ребро, укрепил шпильку дельты управления и моя птичка, расправив крылья, стала намного легче.

Любой авиационный аппарат после конструирования и постройки подлежит летным испытаниям, а мне негде его испытывать. Придется положиться только на Бога или на авось, и неизвестно, кто из них окажется сильнее.

Я приподнял дельтаплан, пробежался с ним и толкнул его от себя. Конструкция взмыла в воздух и приземлилась на дельту управления носом вверх. Это хорошо. Хотя все делалось «на глазок», но как-то интуитивно мне удалось точно определить точку равновесия. Носом вниз дельтаплан клевать не будет. Господи, Благослови меня на безумный поступок завтра. Я бы никогда не прыгнул с парашютом, я боюсь высоты, но почему-то не боюсь завтра прыгнуть со своей конструкцией в бездну.

Василич посмотрел на мои потуги со сложенной конструкцией и достал из стола какой-то мешок.

– Иди сюда, давай примерим и попробуем, будет ли работать, – сказал он и вывалил на стол какую-то груду трубочек, соединенных между собой. Встряхнув их, он показал мне нечто, похожее на куртку, но в виде металлической решетки с большими окнами. – Давай, наденем его на тебя.

Он накинул на меня основную решетку и скрепил замочками на груди. Затем по два ряда трубочек протянул вдоль рук и укрепил их с помощью манжеток. Отошел в сторону, посмотрел на меня, что-то поправил и попросил меня расслабиться.

– Зачем, – не понял я.

– Нужно, – сказал Василич и щелкнул тумблером в районе моего левого плеча.

Меня как будто кто-то стукнул, а сильные руки схватили меня и выпрямили по стойке смирно.

– Работает, – удовлетворенно сказал Василич, – сейчас настроим его на тебя. Он на что-то нажал, и я почувствовал облегчение. Сила, державшая меня, исчезла и одновременно погасла красная лампочка рядом с тумблером. – Все, а сейчас попробуй, подними своего мотылька.

Я подошел и поднял дельтаплан как пушинку, в которой практически не было веса.

– Подними меня, – предложил Василич.

Я без всяких усилий поднял его, пронес по мастерской и поставил на место.

– Видишь, какая штука, – засмеялся Василич, – УМЧ – усилитель мощности человека. Питания хватит надолго. Когда загорится красная лампочка, то при помощи вот этого беленького шнура подключаешься к электросети и производишь зарядку до тех пор, пока не погаснет лампочка. Года три у меня валяется, не люблю я ее. Человек должен иметь ту силу, которая дана ему природой, так он не ставит себе задачи, которые ему не по силам. Дарю. Пользуйся. Потом вернешь, а сейчас пошли спать. Поздно уже.

Я лежал в постели, а в голове крутились картинки дикарей в набедренных повязках, с копьями в руках, пляшущих у костра, на котором жарится бедный пленник, случайно попавший к ним.

Глава 20

– Рота, подъем! – разбудил меня Василич. – За стенами города солнце встало, и красавица твоя без тебя скучает.

– Не придет она, – сказал я и сладко потянулся перед тем, как вылезти из-под одеяла.

– Почему вы думали, что я не приду, – раздался голос Ольги. – Вы совершенно не знаете женщин. Русские женщины не подвержены никаким цивилизационным изменениям, они как были, так и остались женами декабристов, готовыми за своими сужеными хоть куда, хоть в Сибирь…

– Мы и так находимся в Сибири, куда же еще дальше, – пошутил я, – разве что в Среднюю Азию.

– Вставайте, я вам принесла пиццу с грибами, копченостями и оливками, – сказала девушка.

– Настоящую? – изумился я.

– Нет, – со вздохом сказала Ольга, – опять в виде пюре.

– Как вы живете? – сказал я, умываясь. – На завтрак пюре, в обед пюре, на ужин пюре, сейчас бы кусочек черного хлеба с кусочком селедки…

Рядом поперхнулся Василич.

– Слушай, кончай о таких вещах говорить. Я-то еще помню, что это такое, а вот молодежь даже и не представляет, что это, – сказал он.

– Я знаю, что такое хлеб, как его готовят, как употребляют. Знаю, что такое сельдь, где она ловилась, и что ее употребляли в пищу в качестве белковых добавок, – ответила начитанная девушка.

– Даже вкус знаешь? – спросил Василич и, получив отрицательный ответ, сказал назидательно. – То-то же, слушай стариков, они ничего зря не скажут.