Кольцо

– Позвольте, Авдотья Семёновна, но я не обязана перед вами держать отчёт. Но раз вам любопытно, то знайте, что я разжаловала Степаниду. Она не справляется с ролью компаньонки и будет простой служанкой.

Стешка спустилась со своего “пьедестала” и стала со смущением наблюдать за их перепалкой. В кои-то веки она не знала что сказать, она не хотела, что бы её бывшая барыня узнала о её унижении.

– Стешка, и что, тебя устраивает такое положение? – спросила Филиппова.

– А что? Я и у вас была служанкой, мне не привыкать.

– Но у меня ты шкафы никогда не трогала, а только вытряхивала половики да полы мела!

– Разве есть разница? – удивилась Дунина.

– Конечно! – воскликнула Филиппова. – Где это видано, чтобы девица скакала туда-сюда? Так и убиться можно. Да ещё и за меньшую плату!

Дунина возмущённо открыла рот и перевела негодующий взгляд на Стешку. Та всё-таки взяла себя в руки.

– Да, барыня! У Авдотьи Семёновны работы было меньше, а платила она больше! А вы уж слишком прижимисты, простите…

– Да не ты ли, Степанида, говорила, что Филиппова ещё та скряга, у неё и рубля на новые чулки не допросишься?

– Так я…обижена была. Думала, что у вас жизнь получше будет. Так ошиблась я очень горько.

– И, позволь спросить, сколько же она тебе платила? – прищурилась Дунина.

– Двадцать рублей…

Филиппова подняла брови, посмотрев на Стешку. Таких денег она и не думала никогда платить служанке, чего она добивается, приукрашивая свою жизнь у неё? Дунина на мгновение потеряла речь от изумления, ведь она платила Степаниде в два раза меньше.

– Так, Авдотья Семёновна, вы действительно платили ей двадцать рублей?

Филиппова сдержанно кивнула. Стешка неожиданно бросила тряпку и обратилась к Дуниной.

– Барыня, а чего вам мелочиться? Платите мне также двадцать рубликов, и я никуда от вас не уйду! И роптать за пыль не буду.

– Ну, знаешь, Степанида! – взорвалась Дунина. – Сначала ты плачешься, что Филиппова тебя притесняет, а теперь от меня нос воротишь! Можешь идти, куда хочешь, дверь открыта!

– Вот видишь, Стешка, какая она! А ты ей в пояс кланялась! – возмутилась Авдотья Семёновна, и, схватив девушку за руку, чуть ли не выбежала из дома Дуниной.

Стешка остановилась на полдороги.

– Барыня, что же это, вы меня к себе ведёте?

– А куда тебе ещё податься? Ты поняла, что она такое, поняла, что я как к родной тебе относилась?

– Да уж, поняла… Может, вы и правда теперь мне двадцать рубликов платить будете? – хитро прищурилась Стешка.

– Вот ещё! Хватит с тебя и восьми.

– Ну…Так и зачем к вам идти? Барынь в городе, что ли, больше нет?

– Молчи, глупая! Дело такое есть деликатное.

Стешка навострила уши и подошла поближе к Филипповой.

– Шурочку хотят замуж взять! А я одна против них троих. Мне хоть один помощник нужен…

Стешка, заинтригованная донельзя, быстрым шагом двинулась за барыней, которая стала возвращаться к дому, попутно оглядываясь, опасаясь, что кто-нибудь мог подслушать их разговор. Шурочка очень обрадовалась, когда застала Стешку за столом на кухне. Она беззаботно пила чай с печеньем и кинулась обнимать барышню, когда та вошла. Служанка живо описала ей то, как барыня вернула её домой, и как их былые обиды сошли на нет. Шурочка подивилась хитрости бабушки и уступчивости Стешки. Но когда та стала намекать ей о свадьбе и выпытывать, кто её ухажёр, то Шурочка словно язык проглотила и стала увиливать от ответа. Стешка и так, и эдак пыталась выудить из неё хоть слово, но сдалась, когда Шурочка поднялась и удалилась из кухни, не пожелав поделиться с ней самым сокровенным. А Стешке было крайне любопытно узнать, сделали её барышне предложение, или нет. Ей даже стало немножко обидно за себя, ведь раньше Шурочка всем делилась с нею.

Утром случилось то, чего в тайне от всех и даже самой себя ждала Шурочка, и чего так опасалась бабушка. Последнюю даже не обрадовало то, что вернувшаяся в родные пенаты служанка ещё до завтрака привела прихожую в порядок, и, не возроптав, помыла полы. Иначе гостям пришлось идти бы по грязным половикам. Авдотья Семёновна застыла в кресле, более обычного суровая и странно нелюбезная с дорогими гостями, а Шурочка опустила глаза над шитьём, но браться за иголку не спешила.

Павел Михайлович объявил, что его сын желает сделать предложение руки и сердца Шурочке, и он благословляет молодых людей на этот союз. Осталось только слово за самой невестой…

– Я согласна! – воскликнула девушка и покосилась на бабушку, которая уже давно хранила молчание и выглядела хмурой.

– Ну, чего же вы? Перекрестите молодых… – громко прошептала Стешка, находившаяся рядом с барыней. Та только зыркнула на неё, недовольная тем, что она вместо того, чтобы претить этому союзу, как они договаривались, теперь толкает её принять его! С ней снова предстоит неприятный разговор, а пока есть более важное дело…

– Я понимаю вашу настойчивость. Такой невесты, как моя Шурочка, и днём с огнём не сыщешь, – произнесла, наконец, Филиппова. – Но есть одно непреодолимое препятствие.

Шурочка уставилась на свою единственную родственницу, понимая, что птица счастья может вскоре выпорхнуть из её слабых рук.