Кольцо Анахиты

В комнате было просто до отвращения чисто и аккуратно. Ни пылинки, ни соринки. Даже косметику, которую я побросала кое-как, разложили на туалетном столике в идеальном порядке. На полотенцесушителе висели три чистых полотенца – большое, маленькое и еще меньше. Ванна, раковина и унитаз сверкали – почти как зеркало. В воздухе висел какой-то сложный, но приятный запах.

Я поставила ноутбук на зарядку и вышла на галерею – эдакий аналог современных семейных фотоальбомов. С моей стороны на стене тоже были портреты, но, судя по одежде, более поздних времен, чем те, которые интересовали меня. Бросив лишь беглый взгляд на леди Маргарет, я прошла в самый конец левого коридора. В торце, рядом с дверью в кабинет Питера, висел всего один портрет. Разумеется, это был лорд Хьюго, кто же еще. На портрете ему было около шестидесяти лет, стало быть, написали его приблизительно в то же время, что и портрет дочери.

Надо сказать, это был довольно неприятный субъект. Похоже, рисовал его все тот же художник с фотографическим вниманием к деталям, который не ставил себе задачу польстить оригиналу. Набрякшие мешки под маленькими, близко посаженными глазами, тяжелые носогубные складки, придающие лицу сварливое, если не сказать, злобное, выражение, оплывший овал, едва прикрытый редкой пегой бородкой. Мне показалось, что граф непременно должен был быть лысым, но убедиться в этом мешал плоский черный берет с пером, расшитый золотом.

Любопытно, что одежда лорда, который уже давно не появлялся в свете, была нарочито парадно-придворной. Нечто похожее я видела на одном из портретов Генриха VIII: расшитый камнями и жемчугом парчовый джеркин[31] с высоким воротом и складчатой баской, широченный гаун[32] на меховой подкладке, массивная цепь с огромным медальоном. Похоже, предок Питера действительно был изрядным завистником и пытался – в меру возможностей, конечно, копировать все роскошное. Хэмптон-корт, например. Или, хм, новое платье короля. Но получалось как-то жидковато.

Портрета леди Джоанны рядом с графом не наблюдалось. Впрочем, ничего удивительного. Она умерла еще до того, как сэр Хьюго стал пэром Хьюго. Несмотря на то, что ее семья была знатной и богатой и наверняка дала за невестой хорошее приданое, парадные портреты при ее замужней жизни были непозволительной роскошью.

Зато я смогла полюбоваться на портрет лорда Роджера, виконта Флиткорта. В возрасте около тридцати он был недозрелой копией своего папаши – такой же обрюзгший и всем не довольный. Казалось, он ненавидит и презирает весь окружающий мир. Особенно неприятное впечатление производил круглый мягкий подбородок и жидкие сальные пряди волос, свисающие из-под бесформенной бархатной шапочки. В общем, виконт выглядел совершенным неудачником, безвольным и озлобленным. По всей видимости, он и на самом деле был лузером – являться наследником и умереть, так и не став графом… Ну что тут скажешь?

На ком был женат виконт, я не знала, потому что эту информацию не искала. На портрете, обозначенном табличкой «Myrtle, Viscountess Fleatcourt[33]», была изображена довольно милая молодая женщина с пухлощеким младенцем на руках, одетым в чепчик и белое платьице. И угораздило ведь ее выйти замуж за такого персонажа. Одна надежда, что потом ей повезло больше – если, конечно, она не осталась вдовствующей виконтессой. Но молодые аристократки, особенно красивые и состоятельные, в те времена редко засиживались во вдовах.

Наряд леди Флиткорт меня не особо заинтересовал, к тому же художник – явно уже другой, совсем не та манера письма – уделил ему не слишком много внимания. Единственное, что я рассмотрела внимательно, - это руки. На ее пальцах было несколько едва намеченных кистью колец, а вдруг невестка оставила свои украшения ей? Но кольца были самые обычные, небольшие, и ни одного с синим или лиловым камнем.

Интересно, кого из сыновей виконтесса держит на руках – Эдварда или Томаса? Видимо, придется расспрашивать дворецкого. Хотя, если подумать, - оно мне надо? А с другой стороны – почему бы и нет? Чем тут заниматься? Смотреть многочисленные телевизоры? Как знать, может, к возвращению графьев с континента я буду знать историю Скайвортов лучше их самих.

Второй граф Скайворт был представлен в галерее в двух видах – подростковом (нескладный, как жеребенок, с испуганным выражением лица – или запуганным?) и вполне взрослом. Взрослый граф выглядел более уверенным в себе и даже улыбался. К счастью, лицом он пошел в мать. Далее следовал портрет его жены, ничем не примечательной графини Джейн (без кольца!), и групповое изображение детей – виконта Эдвина, леди Сары и достопочтенного Генри. Последним в ряду был портрет леди Маргарет, и я удивилась подобному расположению. Если следовать хронологии, он должен был висеть рядом с портретом Роджера. Я сделала себе еще одну мысленную пометку – если уж наберусь наглости доставать расспросами мистера Джонсона, то выясню все сразу.