Кольцо безумия

– Пять баллов и первый приз за догадливость! Спала. И сейчас спала бы! А вода у вас есть?

Колбаса была сырокопченой. И сильно перченной. Так что есть ее надо было до чая, а не после. Блин! А осталась бы я дома – пила бы сейчас бульон и жевала диетическую курицу. Хочу домой!

Рокин протянул мне бутылочку «Святого источника».

Я выхлебала ее в два глотка – и только тогда соизволила обратить внимание на остальных обитателей машины.

Кроме нас двоих там был шофер – молчаливый парень лет двадцати пяти. И благообразный седенький господин с таким праведным лицом, что мое подсознание взвыло сиреной. Даже в кино такие «классические обедневшие дворяне» оказываются иногда последними сволочами. А уж в жизни…

– Как вы себя чувствуете, Юлия Евгеньевна? – ласково пропел благообразный, разворачиваясь с переднего сиденья – и впиваясь в мое лицо ледяными глазами. – Я вижу, у вас серьезное энергетическое истощение?

Глазки у него оказались блекло-зелеными, холодными и очень… отрешенными. Вот как у здоровущего варана, который греется на камне. То ли удерет, то ли за палец цапнет. И вместе с кистью руки отгрызет. Но ты ему в любом случае отвратителен – и твоя жизнь ему глубоко безразлична.

Это продолжалось всего пару секунд, в течение которых он буквально сканировал меня, а потом благообразное лицо расплылось в улыбке – и безразличие словно стерли мокрой тряпкой, как мел с доски. Но было уже поздно. Я подобралась – и приготовилась дорого продавать свою шкурку.

– Ничего. На вас моих сил еще хватит, – прошипела я, отодвигаясь от Рокина. Уколов мне еще не хватало. Опять траванут какой-нибудь гадостью…

– Я и не сомневаюсь, Юлия Евгеньевна. Меня зовут… можете называть меня отец Павел.

– Хорошо. Батько Павел, а чего вам от меня понадобилось?

Вроде бы невинный вопрос. Если задавая его – не соскользнуть на альтернативное зрение, которое позволяет видеть ауры.

Какая же у него противная аура. Смесь коричневого, зеленого, желтого… причем все это достаточно грязных оттенков. И черные пятна. Противные черные пятна по ауре. Большая примесь буро-красного, этакого цвета засохшей крови, тоже красоты не добавляла. Я-асно. Очередной чиновник от религии. Кто бы таких отсеивал? Или хотя бы отстреливал?

– Лично мне – ничего. Просто Константин подвозил меня на лекцию уважаемого пастора Михаэля, и по дороге пришлось заехать за вами. Вот мы и встретились.

Не видела бы его ауру – в жизни бы не подумала, что врет. Но – видела. Поэтому тварищ (тварищ – от слова «тварь») вызвал у меня еще один острый приступ шпиономании.

– У вас что – своей машины нет?

– Дочь моя, мне не нужно ничего сверх самого необходимого.

Он повернул руку, тусклый вечерний свет выхватил на миг ухоженную кисть с отполированными ногтями, блеснули дорогие часы…

– Ага. А маникюр, педикюр и «Ролекс» входят сюда? Не смешите крокодила, у него живот болит. Из вас бессребреник, как из меня – одалиска. При гриме может и сойти, но стоит открыть рот и начать двигаться – разоблачат вмиг.

– Это все исключительно пожертвования прихожан, дочь моя…

– Ага, особенно педикюр…

– Не вижу ничего плохого в такой мелочи. Если Бог сотворил человека по своему подобию – грех держать полученное в грязи и небрежении.

Обалдеть! Под эту гребенку что угодно подравнять можно! Хоть педикюр, хоть мини-юбки! Но – без меня. – Это конечно так, – поддакнула я. – А можно задать один важный вопрос? Как раз в тему. О том, что нам Бог дал.

– Разумеется, Юля. Мы будем рады ответить, – важно кивнул поп.

Ладно. Сейчас порадуешься!

– Вот конкретно у вас – целибат?

– Да. Но какое это имеет…

Договорить я ему не дала.

– Скажите, а как церковь относится к ЭКО? Я к тому, что генофонд же пропадает! Почему бы вам не ввести хотя бы обязанность сдавать генетический материал? И вам удовольствие без греха и женщинам здоровых детей от некурящих и непьющих мужиков. Если Бог вам дал гены, так что ж их держать в небрежении и неупотреблении?

М-да. И что я такого сказала? Даже водитель обернулся и поглядел на меня так, словно я… крокодила из лифчика достала. Машина вильнула, чуть не сплющив чей-то «жигуленок».

– На дорогу гляди, кретин!!! – заорала я.

Крик встряхнул церковников. И Рокин с попом заговорили разом:

– Все разновидности внетелесного – или, как ты говоришь, «экстракорпорального» оплодотворения, включающие заготовление, консервацию и намеренное разрушение «избыточных эмбрионов», представляется нравственно недопустимым с православной точки зрения! – это Рокин.

– Если муж или жена неспособны к зачатию ребенка, а хирургические и терапевтические методы лечения бесплодия не помогают, им следует со смирением принять свое бесчадие, как особое жизненное призвание! В таких случаях возможно усыновление ребенка по обоюдному согласию супругов и с благословения их пастыря! – это папаша Павел.

– А как вы относитесь к тому, что вообще-то в некоторых церквях благословляют людей на ЭКО?

– Это аморально и недопустимо, – отрезал поп.

Вот и ладненько. Зато меня не агитируют перейти в ИПФ. Добавим горошку в ложку?