Кольцо блаженной Августины

…Ольга, сбежав из квартиры Орловского, медленно брела в сторону набережной. Было у нее любимое место на песчаной косе под старым кленом. Весной река разливалась, скрывая весь пляж, но тогда в июне до дерева уже можно было добраться – одна из толстых веток, упав, стала шатким мостиком через протоку. Под большим весом ветка могла и сломаться, но Ольга легко пробегала над водой около двух метров, усаживалась на пенек, подобрав ноги. Долго в такой позе сидеть было сложно, и если за ней никто не наблюдал, она залезала на нижнюю ветку клена. Сейчас ее тянуло туда как магнитом, словно другого убежища после всего, что с ней случилось, она не знала.

Женщину в черных одеждах и таком же платке она увидела издалека – та сидела на скамейке павильона автобусной остановки и кидала кусочки булки воробьям. Объяснить себе, почему она направилась прямиком к ней, Ольга не могла. Показалось, та – старуха, до того согбенной была фигура, но приблизившись, Ольга заметила явно выступающий на спине горб. Лицо же было редкостно красиво, тугие рыжие локоны, выбившиеся из-под платка, чуть прикрывали гладкую кожу щек, и лишь губы имели болезненно-синеватый оттенок. «Почему вы так странно одеты? Как старушка…» – задала ей вопрос Ольга, хорошо понимая, как глупо тот прозвучал. «У меня траур, – спокойно ответила женщина, даже не повернувшись к ней. – Я на прошлой неделе похоронила любимого. – Ольга молчала. – Вот ты сейчас думаешь, что тебя предал человек, за которого ты могла бы отдать жизнь… и не понимаешь, что это совсем не твой мужчина, а случайный попутчик. Придумать сказку и поверить в нее несложно. Можно даже в этой сказке прожить много-много лет, прежде чем поймешь, насколько вы чужие друг другу. Нет-нет, дети совсем не связывают, как ты сейчас подумала. Дети в таких семьях несчастны, им не хватает родительской любви, потому что мать страдает от недостатка внимания мужа, а тот мучается тем, что ничего не может дать ни ей, ни рожденному нелюбимой женой ребенку». – «А у вас есть дочь или сын?» – Ольге стало страшно рядом с женщиной – та словно читала ее мысли. Но встать и уйти Ольга не могла. «У меня четыре дочери, старшей восемь лет, младшей – годик. Вчера я отвезла их в приют при женском монастыре». – Она впервые посмотрела на Ольгу, оторвав взгляд от стайки щебечущих птиц. Ольга вскрикнула – глаза были разного цвета. «Как же так можно?!» – не удержалась она от упрека. «Потеряв любовь, я перестала жить. Я больше ничего не могу дать своим детям. И не хочу, чтобы они страдали рядом с матерью, у которой мертвая душа. – Она вновь отвернулась. – Сейчас я кажусь тебе исчадием ада, да… Но ты вспомнишь меня, когда тебе придется принять решение – сделать аборт или родить несчастного ребенка. Запомни – у него никогда не будет отца, даже если мужчина, его зачавший, женится на тебе. Малыш будет обречен жить рядом с неудовлетворенной женщиной».

Ольга еще какое-то время сидела на остановке после того, как горбунья ушла. Понемногу успокаиваясь, в конце концов решила, что та просто душевно больна.

Почему-то сразу после встречи со странной женщиной захотелось домой.

Вспомнила о ней, как та и предупреждала, – в тот момент, когда узнала о своей беременности. Ольга не сообщила Жене в армию, не хватило духу… она отправилась в клинику и сделала аборт. «У нас будут дети, если только я буду уверена, что он любит меня», – решила она.

Орловский приехал в отпуск с женой. Ольга, увидев их, даже не нашла сил подойти и поздороваться – так ей тогда было плохо…

Ольга остановилась у бывшего их с Игорем дома – это было тоже частью ритуала. Окна их старой квартиры были распахнуты настежь. «Оля!» – послышалось ей откуда-то с проезжей части дороги, она резко обернулась, но кроме незнакомого мужчины рядом с припаркованным автомобилем никого не увидела. Тот говорил по мобильному телефону, не глядя в ее сторону, и она решила, что Оля – имя его собеседницы. А голос мужчины на миг показался знакомым. «А что бы я сделала, если бы меня окликнул Орловский? Сбежала бы, точно! – вдруг подумала она. Они не виделись с того его армейского отпуска, Ольга ничего о нем не знала. – А голос этого мужчины похож на Женин. Что ж я его никак забыть-то не могу?!» – подумала с досадой, ускоряя шаг.

* * *

Он устал, операция была сложной, а то, что запланировал на сегодняшний вечер, требовало свежей головы и по крайней мере отдохнувшего тела. Павел очень надеялся, что тот благодарный взгляд Августины, ее смущение вслед, не что иное, как начало их особых отношений. То, что отношения теперь будут, Леднев не сомневался. Потому что тот Пашка и он нынешний – две фигуры совершенно разные. Пожалуй, лишь умом и талантом он одарен по-прежнему – и в школе ему равных не было, да и сейчас, как он знал, его считают гением. Вот так, не меньше – недаром же две московские клиники разом после конференции в июне предложили ему работу. Ему осталось только выбрать лучшие условия. Он выбрал, цену набивать не стал, согласился скорее на более престижный вариант, чем денежный.