Кольцо для девушки с петардой

— Покупай в следующий раз валенки! — заржал белобрысый, провожая ее к выходу. — А то…

— Виталий! Поди-ка сюда! — окликнул дежурный белобрысого. — Подожди, — приказал тот Лере и подошел к окошку: — Ну?..

Она увидела, как дежурный показал белобрысому Виталию, судя по тонкой бумаге, какой-то факс, напряженно поглядывая при этом почему-то на нее. Виталий тоже обернулся, внимательно посмотрел на Леру и нахмурился, а дежурный взялся за трубку.

Лера занервничала и мелкими шажками стала пробираться к выходу, но Виталий в два прыжка ее настиг и крепко схватил за руку:

— Стой.

— А в чем дело… — начала она, но испуганно примолкла, потому что к ним подошли двое мужчин и с двух сторон взяли под руки: — Вашу мадам мы с собой заберем. Поработать надо, — и снова потащили по коридору.

— Что происходит? Я буду жаловаться! — она пыталась сопротивляться, но только зря тратила силы — ее втолкнули в какой-то кабинет: — Садись.

Это был какой-то кошмарный сон! Как оказалось, она, Лера, похожа на фоторобот девушки, которую видели в местах недавних взрывов! Она — подозреваемая! Террористка! С ума можно сойти!

Наверное, не стоило этого делать, но, находясь в отвратительном самочувствии, она повела себя, как истеричка: кричала, ругалась и даже несколько раз оскорбила оперов.

— Знаешь что? Посиди-ка в «обезьяннике», подумай, — проговорил один, поднимаясь из-за стола.

…Какое-то время она еще пыталась кричать, звать на помощь, но дежурный пообещал ее… пристрелить, если не замолчит, и Лера, совершенно обессилев, послушно замолчала, прислонившись горевшим жаром лицом к холодной решетке.

«Господи, как я до этого докатилась? А ведь все только стало налаживаться…»

Она приехала в город год назад. К этому вынудили далеко не радостные обстоятельства — в родном городе не давал ни нормально жить, ни работать бывший муж. А после аборта он будто совсем помешался…

Володя был гораздо старше Леры, но она, уставшая от никчемного и назойливого внимания однолеток, восприняла почти двадцатилетнюю разницу в возрасте как подарок. К тому же он понравился и маме, и отчиму.

— Лерочка, тебе уже двадцать восемь, пора… — глядя серыми, как у самой Леры, испуганными глазами, говорила мать.

— Лерусь, женись! — басил отчим, похохатывая. — Мне будет с кем на рыбалку съездить!

И Лера вышла. Замуж. Только вот штамп ли в паспорте так повлиял на супруга, или у него еще были какие-то поводы для вспышек ярости, только Лера все чаще стала пропускать работу, ссылаясь на недомогания, да открещиваться от встреч с родителями — не хотела пугать синяками. А однажды он сломал ей руку.

Поэтому, когда тест показал две полоски, она, не раздумывая, отправилась в больницу.

…Все прошло, как в тумане. Слоновьи дозы успокоительных, выпитых за время брака, плюс неожиданная беременность накрыли ее, как первый снегопад не подготовленный к зиме город.

«Кабинет вакуум-аспирации» — было написано на синей табличке, и от этих слов, острых, резких и безжалостных, веяло таким холодом, что Лера, сидя напротив этого самого кабинета на продавленной казенной лавке, дрожала не переставая.

Дрожала, пока забиралась на высокое кресло. Дрожала, когда сдавала какие-то необходимые анализы, дрожащими руками доставала паспорт…

— Эй, милочка! Ау! Муж-то знает? — сноровисто орудуя шприцом, весело спросила краснолицая медсестра. — Не против? Муж-то?..

О чем они говорят? Муж? Кто это?..

Лера плохо соображала, но одно она знала точно — нет у нее никакого мужа! Разве можно назвать этим основательным, пахнущим табаком, силой и уверенностью словом ТОГО человека? А он вообще… человек?

Разве может муж кричать «Шалава!» и выкручивать руки так, что хрустят суставы и лопаются кости? Разве может хватать за затылок, и, больно впиваясь пальцами в шею, орать, брызгая слюной, а потом швырять на пол — и по ребрам… ногой?

Разве можно назвать мужем человека, который, найдя в мусорном ведре злосчастные две полоски, ударил ее — Леру, жену! — в живот?..

…На аборт она была последней из тройки. Их всех запустили в кабинет, в котором стояло три кровати, и первую девушку быстро увели в смежную комнату, а тетка рядом все раскачивалась из стороны в сторону, приговаривая: — Посмотри, посмотри ты, у меня уже ногти синие!

Лера не смотрела. Старалась не смотреть на окровавленное белье, когда тетку приволокли под руки и свалили на вторую кровать. А потом настала ее очередь.

…На свежий февральский воздух она вышла, силясь не закрыть затянутые туманом глаза, и, если бы не зорко высматривавший жертву таксист, неизвестно, как добралась бы до дома.

— Мам, потом, — с трудом разлепив пересохшие губы, она скинула шубу и повалилась на кровать. А когда проснулась, с родителями состоялся серьезный разговор.

Она получила развод — отчим использовал все свои связи, но все равно решила уехать в другой город.

…Однажды, где-то через месяц после развода, когда Лера решила, что все нормально, он пришел.

Она проснулась среди ночи от того, что нечем было дышать. Спросонок в темноте, задыхаясь от страха и нехватки воздуха, Лера не сразу поняла, что происходит.