Кольцо для девушки с петардой

— Глянь, где это я так измазалась? — возмутилась она, показывая на черное пятно на ноге. — На, доставай пока…

Лера, успевшая умыться и даже сполоснуться в крошечном умывальнике до прихода двух долговязых женщин, тоже поправляющих макияж, осторожно развернула шуршащий сверток.

— Юль, я это не надену… — прошептала она, но Юлька почти насильно вернула пакет, приказав:

— Даже не спорь! — и, закинув ногу в раковину, принялась ожесточенно тереть свое пятно.

— Рашн хиппи, — заметила одна из женщин, закуривая сигарету. Вторая согласно кивнула, а Лера, вздыхая, отправилась в кабинку.

… Коротенькое платье без бретелек еле держалось на груди. Оно было бледно-желтое и красиво оттеняло загар, что немного примиряло Леру с Юлькиным вкусом. На самой Юльке уже пестрел яркий топ с геометрическим рисунком, завязывающийся сзади и открывающий живот, и крошечная белая юбка с накладными карманами.

— Босоножки я выбрала с завязками вокруг щиколоток, чтобы они образовывали гармоничное стилевое единство с конструкцией топа! — пропыхтела снизу Юлька, борясь с вышеуказанными завязками. — Фух! Красота! Вовка упадет! — она перекатывала за щекой свой чупа-чупс и довольно взирала на отражение, а потом направилась к выходу.

— Осторожней! — вдруг закричала она, задетая… автоматом!

— Так меня еще никто не бортовал! — гневно начала Юлька, но трое бойцов серьезного вида в камуфляже и масках, внезапно появившиеся в магазине, оглядели помещение, а потом один попросил предъявить документы.

— Ты все-таки украла для меня ту палку колбасы?.. — шепотом спросила Юлька, роясь в сумочке, но Лера шикнула на нее, не забыв покрутить пальцем у виска. Она чувствовала, как паника поднимается внутри — про фоторобот Лера не забывала ни на секунду! А здесь еще не знают, что она, Лера, этого не делала, и в райотделе это уже давно выяснили!

О том, что про взрывы никто не забыл и соответственно розыски ТОЙ девушки продолжаются, она доподлинно знала из вчерашнего выпуска новостей.

— Ребят, а в чем дело? — протягивая паспорт, сделала Юля попытку прояснить ситуацию.

Сквозь прорезь в маске сверкнули глаза, мазнувшие взглядом по их телам, довольно обширной площадью торчавших в выбранной Юлькой одежде. Ох!

— Слушайте, красотки, помолчите, а? — пренебрежительно попросил тот, кто изучал документы.

— Лер, а тебе не хочется им вмазать? Чувствуешь прилив этой… агрессии? — ткнула ее в бок Юлька.

— Нет, — честно ответила Лера. — Я чувствую, что если они заподозрят, что… — она расстроенно махнула рукой.

— Ребят, я… — Юлька снова пошла в наступление и перечислила бы свои заслуги перед родиной, но у нее их пока не было, поэтому она назвала должность и звание своей сестрицы, а также пару громких имен, отчего с дерева, растущего рядом с магазином, свалилась тощая рыжая кошка, а женщина-продавец громко икнула.

— Что-то я вас не знаю, — проронил самый высокий из бойцов, и Лера вздрогнула, пряча глаза, а Юлька, наоборот, завертелась — это как это, кто ее не знает?! Как такое вообще возможно?..

— Пойдем, — прошипела Лера, не веря своим глазам, — документы вернули и кивком показали, что можно идти.

— Мы можем идти? — на всякий случай переспросила Юлька и даже присела в реверансе, но тут уже Лера тянула ее изо всех сил.

— Нас приняли за… девушек легкого поведения! — выпалила Лера, плюхаясь в машину и уворачиваясь от кинувшейся лобызаться Лины. — Это все твоя одежда, Юль!

— Нормальная одежда, — пожала голыми плечами Юлька, выруливая со стоянки. — Но это же хорошо! Лучше проститутки, чем террористы, правда же?

Трудно было не согласиться.

Владимир с удовольствием разглядывал новую Леру, над образом которой случайно поработала взбалмошная Юлька.

Еще совсем недавно он спрашивал себя, что ему за дело, как пахнет сероглазая дизайнерша. Оказалось — есть дело! И это дело стало чуть ли не самым главным в его жизни.

Ему вдруг стало не просто интересно, а жизненно необходимо знать, чем она пахнет, что она любит и отчего у нее постоянно испуганные, настороженные глаза. Владимир чувствовал прилив удушающей ненависти, как только она упоминала своего садиста-мужа, пусть и бывшего.

Как так получилось, что ему перестало быть все равно? После того как Катька — нет, Катрин, ведь Катьки давно уже нет! — превратилась в ходячую рекламу дорогостоящей индустрии красоты, он не то чтобы с головой ушел в работу — он всегда много работал, а просто все эти рекламные красотки, из Валь, Маш и Ир превратившиеся в Виолетт, Мари и Ирэн, стали ему неинтересны. Даже спать с ними стало неинтересно, более того — утомительно и немного страшно, будто с плохо собранными куклами. Ему стало неприятно трогать твердые, безжизненные груди и не нравилось смотреть на зубы такой ослепительной белизны, словно сделанными из холодильника последнего поколения.

У них, этих куколок, все время что-нибудь отваливалось — ногти, ресницы, волосы… Владимир всерьез опасался, что однажды этим может оказаться рука или нога, смотря какие позы использовать…