Кольцо (другой перевод)

— А кого волнует, можешь ты поверить или нет? — ответил Рюдзи, не отрывая взгляда от карты острова, которую он держал перед собой. — Так получилось, что ты просто поставлен перед фактом. Пойми, то, что мы с тобой видим, — толь ко ничтожная часть непрекращающихся ни на секунду вселенских метаморфоз.

Он поудобней разложил карту на коленях и продолжал:

— Ты слышал о теории Большого Взрыва? Так вот, считается, что двести миллиардов лет назад произошел колоссальный взрыв, в результате которого образовалась Вселенная. Развитие этой Вселенной от ее возникновения до наших дней можно представить в виде дифференциального уравнения… Собственно говоря, с помощью этого самого уравнения можно описать все явления, происходящие и происходившие во Вселенной: и то, что было миллиард лет назад, и сто миллиардов лет назад. Да что там, даже то, что происходило в следующую же после Большого Взрыва секунду… Но увы! Сколько бы ученые ни пытались найти выражение для «точки зеро» — то есть самого момента взрыва — и понять, как там все устроено, ничего не получается. Уравнение не срабатывает. Что было до начала — неясно, и точно так же неясно, что будет в конце. Сложно представить, как наша Вселенная закончится… Она поглотит космос или космос ее… Человечество существует где-то посередине, на пути от начала к концу, и, соответственно, кроме каких-то промежуточных явлений ничего не осознает. Совсем как отдельно взятый индивид. Точь-в-точь как мы с тобой… — Рюдзи дернул Асакаву за руку — вспомни себя, когда тебе было три года или год. Это сложно, но можно. Опять же, есть семейные альбомы с фотографиями.

Асакава согласно кивнул. Рюдзи с улыбкой продолжил:

— А теперь попытайся представить, что было с тобой до того, как ты родился. Или что будет после того, как ты умрешь… Это нашему воображению не под силу.

— Что значит «после того как ты умрешь»? Там разве вообще что-то может быть? Ничего там не будет: темень да пустота. Конец света.

— А ты хоть раз умирал?

— Нет, конечно. — Асакава вдруг сделался серьезным и отрицательно покачал головой.

— Значит, ты не можешь знать, что будет после смерти.

— Ты про бессмертную душу, что ли?

— Да нет! Я только говорю, что нам ничего не известно. Просто когда речь заходит о рождении человека, то предположительное существование души или какой-то другой тонкой материи очень многое объясняет. А то послушаешь современных молекулярных биологов, и уши вянут — абсолютная бессмыслица. Ты, наверное, слышал, что эти ребята вытворяют — они заливают аминокислоты двадцати видов в пробирку, а пробирку помещают в электромагнитное поле. Там все это дело хорошенько взбалтывается, а потом мировому сообществу на блюдечке с голубой каемочкой преподносится чудо — искусственный белок, «основа жизни». И как люди могут верить в этот бред? Если уж на то пошло, то предположение, что наш мир был создан Господом Богом, звучит для меня гораздо более осмысленно. Я, например, считаю, что в момент рождения человека высвобождается какая-то специфическая энергия. Или даже, скорее не энергия, а некая воля… — Было видно, что Рюдзи задет за живое. Он в возбуждении придвинулся к Асакаве поближе, пытливо заглянул ему в лицо, но вдруг смешался и неожиданно переменил тему: — Когда мы были в музее, я заметил, что ты по уши погрузился в биографию профессора Миуры. Что, интересно было? Ты там что-то новое для себя откопал?

…ага… значит, Рюдзи заметил, что я не успел дочитать выкладки на стенде… Стыд какой… Что же там было?.. Докторская диссертация… Мысль — это энергия. И эта энергия…

Асакава хмуро сказал:

— Там было написано, что мысль — это такой вид энергии…

— И что дальше?

— А дальше я не успел прочитать!

— Очень и очень жаль. — Рюдзи усмехнулся. — Именно там и начинается самое интересное. Профессор совершенно невозмутимо повествует о таких вещах, от которых обычному человеку сначала дурно станет, а потом и вовсе шарики за ролики заедут. Короче, старичок ни много ни мало настаивает на том, что мысль есть энергетическая форма жизни.

— В смысле, что вот я подумал о чем-то, и моя мысль прямо в голове берет и превращается в отдельную форму жизни?

— Ну, типа того.

— Ну, знаешь, это он загнул.

— Может, и загнул, конечно, но до него в этом роде и другие светлые головы высказывались. Знаешь когда? Еще до нашей эры. Просто Миура рассматривает мысль как видоизмененную форму энтелехии[7]. — На этом месте Рюдзи отчего-то потерял интерес к разговору и уткнулся в разложенную у него на коленях карту острова.