Кольцо (другой перевод)

При порывах ветра до сорока метров в секунду тайфун двигался в северо-восточном направлении со средней скоростью двадцать километров в час. В данный момент эпицентр находился над морем, в ста пятидесяти километрах от Омаэдзаки. Если так будет продолжаться, то сегодня вечером тайфун накроет южную часть архипелага Идзу. Хаяцу считал, что в лучшем случае движение транспорта — как морского, так и воздушного — возобновится не раньше завтрашнего утра, то есть в четверг.

— Ты понял?! Не раньше четверга! — кипятился Асакава.

…завтра в десять вечера я покойник. Идиотский тайфун! Хоть бы он прошел… свалил бы в свои вонючие тропики!..

— Когда же, наконец, с этого острова можно будет уехать?! Что вообще происходит с самолетами и катерами, я вас спрашиваю! — орал Асакава, не зная, на кого обрушить свой гнев.

…зачем я сюда притащился? Кто меня тянул?..

Асакава чувствовал себя загнанным в угол. Какая теперь разница, раскаивается он в содеянном или нет. А если даже и раскаивается, то в чем именно? В том, что посмотрел кассету? В том, что связал смерть племянницы со смертью парнишки-мотоциклиста на перекрестке? А может быть, ему просто не стоило садиться в такси тем утром? А-а-а, провались оно ко всем чертям!

— Ты что, не понял, что я тебе сказал? Приди же в себя, урод! Что ты закатываешь истерики? Хаяцу-сан разве виноват в том, что мы попали в тайфун? — Слова прозвучали грубо, но сразу после этого Рюдзи ласково взял Асакаву за руку и примирительно произнес: — Постарайся думать позитивно. Может быть, «магическая формула» срабатывает только на острове. Представляешь? Тогда получается, что наши школьнички не применили «формулу» потому, что им просто деньжат не хватило досюда доехать… А что? Вполне возможно. Так что этот тайфун — не наказание, а помощь. Понял? Мне кажется, что нам всем будет приятней, если ты посмотришь на вещи именно так…

— Чтобы так думать, надо сперва найти «формулу»! — огрызнулся Асакава и вырвал свою руку из лап Рюдзи.

При виде двух взрослых мужиков, повторяющих на разные лады «магическая формула, магическая формула», супруги Хаяцу удивленно переглянулись. Они ничего не понимали. Однако Асакава решил, что хозяева смеются над ним и набычившись спросил:

— Что это вас так насмешило?

С этими словами он двинулся на стариков, но Рюдзи крепко схватил его за руку и потянул к себе.

— Ладно! Хватит! Ты что, решил потасовку здесь устроить?

Добродушный Хаяцу, на которого Асакава чуть было не набросился с кулаками, по-человечески сочувствовал своему эмоциональному гостю и даже считал себя отчасти виноватым в том, что из-за тайфуна были отменены все водные и воздушные рейсы. Ему больно было видеть мучения человека, поставленного стихией в безвыходное положение. Больше всего Хаяцу сейчас хотел, чтобы Асакава успешно закончил свое расследование.

С минуты на минуту должен был прийти факс из Токио. Тягостное ожидание распаляло и без того взвинченного Асакаву. Хаяцу решил отвлечь гостя:

— Как у вас дело продвигается? — тихо спросил он, пытаясь говорить как можно спокойнее.

— Да так себе.

— Знаете, тут неподалеку живет один знакомый Сидзуко Ямамура. Друг ее детства, если можно так выразиться. Хотите, я его позову? Или, может быть, лучше по телефону с ним поговорить? Его зовут Минамото. Он рыбак и сейчас, скорее всего, сидит дома — в такую бурю ему вряд ли придет в голову выходить в открытое море. Мне кажется, он будет рад ответить на ваши вопросы…

Хаяцу подумал, что беседа с Минамото немного отвлечет Асакаву от его невеселых мыслей.

— Ему, правда, уже около семидесяти, и я не знаю, сможет ли он сообщить вам что-то интересное. Но мне кажется, что, чем вот так сидеть и мучительно ждать этого факса… Что скажете?

— Э-э-э… — промычал Асакава, и Хаяцу, вполне удовлетворенный таким ответом, крикнул жене, возившейся на кухне:

— Не могла бы ты позвонить Минамото и попросить его зайти к нам ненадолго?

Как Хаяцу и предполагал, Цуги Минамото с радостью согласился на интервью. В этом году ему исполнилось шестьдесят восемь. Он был на три года старше Сидзуко Ямамура. Было видно, что старику приятно вспомнить о ней, ведь, кроме того, что они дружили с детских лет, Сидзуко была его первой любовью.

Минамото наслаждался разговором — события тех далеких дней всплывали одно за другим в его памяти. Ему льстило, что его слушают, поэтому он рассказывал о своем прошлом с особым воодушевлением. Вспоминать о Сидзуко означало для него вспоминать свою юность, свою молодость.

Проникновенный рассказ старика — у Минамото даже слезы навернулись на глаза от воспоминаний о своей первой любви — приоткрывал еще одну сторону сложной судьбы Сидзуко Ямамура. При этом и Асакава, и Рюдзи понимали, что к такого рода воспоминаниям стоит отнестись скептически. Ведь сохраненные в памяти события нередко разнятся с тем, что происходило на самом деле. В своих воспоминаниях люди частенько приукрашивают прошлое.