Кольцо Феникса

Профессор заторопился к двери, осторожно выглянул и гневно шикнул:

– Тише ты! Что тебе могут предъявить? Ты как подруга и соседка по общежитию позаботилась о сироте. У нее ж нет никого. Бабка в деревне, и та года два назад померла. Как бы она ребенка одна тянула? На что? Я ж ее вразумлял, упрямицу. На университете – крест, на карьере – крест, губернаторская стипендия и гранды – мимо. Аспирантура, защита, конференция в Лионе – все на ветер! И такое золото я должен был отпустить пеленки стирать? Позволить жизнь сломать?

– Мой Макс тоже так думал. Я ведь без него не уломала бы. Он, как мужик, надавил, постращал. Даже на аборт вместе водили, чтоб по дороге не улизнула, – Оксана нервно сбросила пепел. – Он к Лидке как к блаженной относился. Поранилась, так сразу локоток обрабатывать бросился. Зато теперь сожалеет, зря, говорит, ввязался. Макс мне и сказал про статью о доведении до самоубийства.

Вадим Андреевич вернулся за стол. Вытер взмокшую лысину.

– Самоубийство... Что-то там было не так. Ведь после больницы в тот вечер она со мной говорила по скайпу. Невеселая была, видно, что ревела, но спрашивала про книги, в Ленинку с ней собирались. Как вдруг она на кого-то обернулась, просияла и сказала, что позже перезвонит. И вот тебе, бабушка, Юрьев день. Выбросилась! Не подозрительно?

– Простите, Вадим Андреевич, но у вашей любимицы от учебы совсем кукушка съехала. Да и Руди ее – тот еще оригинал. Знаете, что подарил? Кольцо со свастикой и змеями. Я когда увидела, в шоке была. А Лидка колечко обмотает тряпочкой, чтоб не видели, носит. Разговаривает с ним... Как не в себе. Тьфу, противно, – сморщилась Оксана и тыкнула в смартфон. – О, можно, я пойду? Всего доброго.

Оставшись один Вадим Андреевич долго охал и мерил шагами опустевшую аудиторию.

– Пропал мой Лион, конференция. Вырастил смену. Кому теперь опыт передавать?.. – сокрушался он, как вдруг остановился, из книжного шкафа достал увесистый том, пролистал. Постучал пальцем:

– Что же это, опечатка в советском издании? Да быть не может...

Боковым зрением профессор уловил движение и вздрогнул. Но то был голубь, расхаживающий по подоконнику. Вадим Андреевич перевел дыхание.

Сгущались сумерки.

***

Оксана поправила ажурную резинку чулок – помимо черного чокера и туфель – единственный элемент одежды на девушке. В ответ на дробный металлический стук облизнула средний палец и показала батарее, по которой били недовольные соседи.

Макс любил громкую музыку, ее тело и марихуану. В честь романтического вечера девушка решила все пристрастия свести воедино, чтобы вытянуть любовника из подавленности и унылых мыслей. Впрочем, воодушевления не испытывала и она сама - случившееся с Вадимом Андреевичем не шло из головы. Зверское убийство университетского преподавателя потрясло весь город. Поговаривали о мести кого-то из обиженных студентов. Но как ни строг был профессор, содрать кожу с лица и подвесить под потолок на собственных внутренностях…

Оксана содрогнулась. Ей вновь вспомнилось то, что зачитал из профессорского блокнота следователь - фамилия и годы жизни.

Взяв смартфон, Оксана нащелкала пару сообщений. Бросила и поплелась в ванную:

– Мааакс, – ныла она. – Ну сколько можно намываться? Я замерзла ждать! Макс?...

Девушка едва успела отскочить – из открытой двери на замшу туфель плеснула вода. Внутри было, как в бане, и из-под задернутой шторы через края ванны хлестал едкий аловатый кипяток.

Колонки в агонии содрогнулись, и свет погас. Голоса за дверью торжествовали, так и надо поступать с обнаглевшей молодежью: пробки повыбивать, раз не понимают.

Оксана потерялась в оглушившей ее темноте и тишине. Броситься прочь, кинуться в ноги соседям, позвать на помощь, – мысли метались, но не преобразовывались ни во фразы, ни в действия. Сжавшись в углу комнаты, она скулила и кусала пальцы – вздутое тело Макса с обваренным до неузнаваемости лицом и разорванным ртом стояло перед глазами.

Желтый фонарный свет искажался на полу кривыми тенями вязовых ветвей за окном. Когда щелчок зажигалки на миг озарил лицо, и блеснул маленький серебряный череп, Оксана заскулила и заскребла по полу каблуками, точно спящая собака, убегавшая от кого-то страшного.

Сигаретный дым слился с паром, что тянулся из ванной, точно кладбищенский туман. Тяжело и ровно стучали о ламинат набойки сапог.

– Кто ты?.. – рвалось у горла сердце девушки.

– Я тот, кого ты так настойчиво посоветовала вычистить.

– Не я одна. Слышишь, не я одна!

– Уже одна... Но я дам тебе шанс все исправить. Я обещаю не убить тебя, если ты больше не убьешь меня.

Ужасом ей будто перерезало сухожилия и разорвало мышцы. Сил хватило лишь, чтобы послушно принять протянутое кольцо. Увернуться от вонючего, как разлагающийся червь, языка она не посмела. Как не посмела противиться рукам, что развели ей ноги.

– Ты говорила? Стук каблуков, и я прибегу к тебе... Я прийти, как ты хотела, – с усмешкой прошептал он и расстегнул ремень. Пряжка с немецким орлом сверкнула в равнодушно-болезненном свете фонарей...

__________________________________________________