Кольцо княгини Амондиран (СИ)

— Ты хочешь сказать… Но Кавериско…

— Ты прав. Он не пошел по этому пути, слишком хитрый и осторожный. Он решил забирать жизненный резерв у мага, ведь у нас в молодости он легко восстанавливается и можно брать еще и еще. За время, пока я была его ученицей и ни о чем не подозревала, он создал артефакт, чтобы качать энергию жизни из живого, неповрежденного тела. Моего тела. Я потом разобралась, что и как он делал: амулет был настроен только на меня и должен был работать при…, — девушка внезапно замялась и покраснела, затем взяла себя в руки и закончила фразу уверенным, твердым голосом, — При сексуальном контакте. Для того он и женился.

Дамиан попытался представить себе нечто подобное и ему чуть не стало дурно. Вот почему эта женщина так жестко держит дистанцию с мужчинами. При таком опыте удивляться не приходится.

— Ты поэтому сбежала…

Лина услышала в голосе Дамиана понимание и ее как прорвало.

— Да, поэтому. Молоденькой девочке, только вступившей в брачный возраст, в принципе неприятно лечь в постель со стариком. Но это бы я перенесла. А вот то, что он забирал мою жизнь… Такого ни простить, ни оправдать нельзя. Это был такой ужас… Как будто из тебя высасывают все соки. Как будто все, что в тебе есть: кости, мышцы, нервы, органы — все стало жидким и вытекает из тебя, как из прохудившегося сосуда. После каждого раза я две декады лежала пластом. Уже много времени прошло, но как вспомню…

Она передернулась и побледнела. Дамиан хотел прижать ее к себе и успокоить, но не решился. Вместо этого спросил:

— Но почему он к тебе привязался? Мог бы сделать другой артефакт, настроенный на другую…

Лина расправила спину и заговорила с горечью:

— Вряд ли. Не так-то это просто. Он на мой потратил три года, находясь все время от меня в двух шагах. Там столько ограничивающих условий… Где ему взять другую магичку — девочку для такого дела, да еще такую, которую отдали бы ему в полную и безраздельную собственность, пусть на время? Это мой отец был идиотом, а другие родители девочек с даром такого старого козла близко бы не подпустили. Он вытянул из меня много силы и подсократил этим мой век, но больше я ему не дамся.

Она поднялась на ноги и прижала к груди крепко сжатый кулачок. Произнесла, глядя прямо перед собой:

— Если Герард меня все-таки поймает, то это будет последнее, что он сделает в этой жизни. Пусть я умру, но и он жить не будет.

Лину трясло. Казалось, еще минута, и она сорвется в истерику. Она выговорилась, но все равно не смогла успокоиться, слишком сильна была боль и слишком велика угроза. Советнику было ясно, что она не тот человек, чтобы орать, рыдать и биться. Но выплакаться ей надо. Дамиан поднялся, приблизился к магичке и обнял ее, прижал к себе, стал гладить по волосам и спине, приговаривая:

— Поплачь, поплачь, девочка, тебе станет легче. И не бойся — я не дам тебя в обиду. Мы не дадим. Эта сволочь сдохнет раньше, чем дотронется до тебя хоть пальцем.

Его слова как будто открыли невидимую заслонку: из глаз девушки потекли слёзы. Она прижалась к груди мужчины и поливала его рубашку, пытаясь спрятать свое лицо. Лине одновременно было стыдно, что она как дура разревелась при постороннем, и приятно, что советник так воспринял ее слова.

Она не обольщалась: когда дойдет дело до схватки, у мага перед обычным человеком всегда будет огромное преимущество, даже у такого, как Кавериско. Его можно задавить количеством, но для этого нужна сотня, хорошо, минимум полсотни людей. Один Дамиан ничего не сможет противопоставить магии, да и весь отряд в полном составе тоже.

Надежда только на Тину и на Стефана. На Тину больше. Она, конечно, по специальности целительница, существо в основном доброе, но если ведьму разозлить, то даже страшно себе представить, что она может наворотить. Тут главное самим в живых остаться.

А Дамиан… Что он может против магии?

Но несмотря на то, что Лина видела ситуацию в истинном свете, желание Дамиана защитить, помочь тронуло ее до глубины души. Она все это время видела в нем ум, организационные способности и прочие добродетели идеального руководителя, а сейчас вдруг он открылся ей совсем с другой стороны. Тот, кого она считала суровым, расчетливым и по большому счету бездушным, был совершенно нормальным человеком, не чуждым благородных порывов и светлых чувств. Не нужно было быть магом — менталистом, чтобы понимать: Дамиан вполне искренне ей сочувствует.

Советник же прижимал женщину к своей груди, ощущая, как стекают по ее щекам на его рубашку горючие слёзы, и в душе поднималось что-то такое, чему он сам не мог найти названия.

Он отошел от костра и отправился за Линой именно потому, что не мог смотреть на бурный флирт Ромуальда с красавицей — ведьмой. Тина понравилась ему еще тогда, когда он ничего о ней не знал. Кроме красоты, в ней он видел то, что соответствовало его представлениям об идеальной женщине.

С молоком матери Дамиан всосал представление о женщине как о существе слабом и нежном, нуждающемся в защите, которую он, мужчина, должен ей предоставить.