Кольцо княгини Амондиран (СИ)

После нескольких часов скачки Лина даже не могла самостоятельно слезть с лошади. Хорошо, что Дамиан заметил, как она кряхтит в седле с несчастным видом, и стащил ее на землю. Там, правда, ей было не легче: и свою задницу сбила, и лошадиную спину стерла. Животное было жалко, но боль в ногах и пояснице заставляла забыть обо всем.

А еще было стыдно: она никогда никому не была обузой, наоборот, а вот сейчас… После небольшого отдыха следовало продолжить путь, а как это сделать, если один из членов отряда чуть не плачет от боли и совсем не может нормально двигаться?

Наемники не обратили на Линины страдания никакого внимания. То ли не верили, что ей может быть так плохо, то ли стеснялись. Все же она девушка, а болит у нее очень деликатная часть тела. Бросили попону на землю и крутись как хочешь.

Зато Тина сразу все сообразила и потребовала, чтобы им с Линой выделили местечко за кустиками, куда никто не посмеет сунуть нос. Пока Роберт вместе с Дамианом разыскивали желаемое, она таскалась за ними и зудела, что за новичком надо следить, учить, поправлять посадку во время езды, а не после. А то из-за их небрежения девушка может лишиться всего своего женского естества. Тут не то что княжеской — императорской казны не хватит, чтобы компенсировать такую потерю.

Роберт посмеивался, а Дамиан принял выговор от Тины близко к сердцу. Он действительно чувствовал себя виноватым. Девчонки собой рисковали, сделали самое главное — добыли кольцо и никто из мужчин им не помогал. Так неужели они такие неблагодарные, что в простом помочь не могут: проследить, научить?

Лина валялась на попоне и была страшно недовольна, когда невесть откуда взявшаяся Тина велела вставать и идти за ней.

— Лечить тебя буду!

Вставать не хотелось, идти и того меньше. Все правильно, не на глазах же почтеннейшей публики свои окорока заголять, но больно-то как! С трудом поднялась и заковыляла вслед за подругой. Если уж Тина вспомнила свои целительские обязанности, сбить ее с этого курса не могла бы и императорская гвардия.

К счастью ведьма свое дело знала, а кроме того все ее мази и бальзамы были при ней. Лина не зря в свое время зачаровывала склянки своей соседке по комнате в общежитии: ни один флакончик не разбился, хотя тина имела дурную привычку валить их в сумку без разбора.

Она заставила бедную артефакторшу обнажить больные места и старательно втерла в них сначала заживляющий бальзам, а затем укрепляющую ткани мазь, обильно сдобрив оба средства собственной магией.

Здесь, в горах, ведьме очень нравилось: магические потоки были обильные, брать силу получалось легко и можно было не экономить. Поэтому уже минут через сорок Лина смогла встать и радостно улыбнуться: если что и болело, то не зад и не ноги. Она снова была готова сесть в седло.

— Вот, — протянула ей Тина нечто, более всего похожее на панталоны, но из чего-то очень странного, — Надень на голое тело под штаны. Я пропитала их бальзамом. Все будет заживать раньше, чем ты успеешь натереть. И пластырь на поясницу налепи, а то завтра не согнешься, не разогнешься.

Лина кротко выполнила предписание целительницы. Если упираться, с Тины станется заорать и опозорить ее перед всеми, так что лучше натянуть эти жуткие панталоны и приклеить ужасный, старушечий пластырь. Все равно смотреть на все это некому.

Когда исцеленная Лина выбралась из их с Тиной убежища на поляну, где наемники готовили еду, то ее встретили радостными улыбками и вручили огромный бутерброд со всякой всячиной: мясом, сыром и овощами. Костер Роберт разжигать не разрешил, чтобы не выдать невзначай их убежище. Пообещал, что завтра, когда они будут уже в горах, он даст развести огонь и сварить горячую пищу.

Сидя рядышком на попоне, две подружки наелись и разомлели. Обеих потянуло в сон. И тут выяснилось, что они рано обрадовались. Роберт счел, что они еще недостаточно оторвались от возможных преследователей.

С направлением тоже определились довольно быстро: вариантов нашлось немного. Надо как можно скорее добраться до гор и попытаться их перевалить, а для этого стоит сместиться еще на юг, где империя граничит не с Амондираном и не с Гремоном. На границе между империей и Сальвинией горы становятся ниже и в них достаточно проходов, которые можно преодолеть верхом. К тому же в горах удобнее обороняться. Если залезть повыше, то нападающим трудно подобраться незамеченными.

От всех этих военных соображений у девиц головы шли кругом. Их чувства разделял и Ромуальд. Теперь, когда не было необходимости прикидываться обычным наемником, он вернул себе собственное имя, потребовав, чтобы его больше не называли Гюнтером. Хотел и титул, но тут и Роберт Данцер, и Дамиан встали стеной: пока они не вернутся в княжество, ему лучше не валять дурака, изображая из себя важного вельможу. Целее будет.

Ромуальд попытался найти понимание у девушек, но те, к его изумлению, полностью разделяли позицию советника.