Кольцо князя-оборотня

– После смерти Альдова наследниками первой очереди станут жена и дочь. – Анастасия Альдова, точнее, не Альдова, а Саверина загибала пальцы один за одним. – Дочери отойдет половина имущества и жене половина. Томе. С ней ведь развод не оформлялся, то есть официально она может уничтожить… опротестовать в суде решение о ее смерти… Ну, представляете, да?

Васютка кивнул, и Настя, судорожно глотнув горячего чая, продолжила:

– А я – никто. Легко доказать, что я – мошенница. Паспорт ведь, с которым я замуж выходила, фальшивый, значит, хороший адвокат признает брак недействительным, и договор дарения, ну, которым Егор на меня фирму перевел, тоже.

– Стороны вернутся к первоначальному состоянию, к Альдову отойдет все имущество, переданное вам, а поскольку его к тому времени, скорее всего, не будет в живых, то к наследникам, – закончил мысль Васютка. Вот это афера! Кто сказал, что все гениальное просто? Сложно, чертовски сложно и чертовски рискованно.

– Она бы и меня убила. Или объявила сумасшедшей. Знаете, я ведь однажды чуть в психушку не попала. Давно. Да, давно… – Настя всхлипнула и, съежившись в нервный угловатый комок, попыталась закутаться в халат. – И Андрей грозился сдать меня туда.

– Любятский?

– Да. Я знаю, что Андрей просто дела проворачивал через меня. Все они так делают. Дают бумаги, я подписываю, подписываю. Даже не читая подписываю. Да и зачем мне читать, если все равно не понимаю? – В черных глазах плескалось настолько откровенное безумие, что Васютка вдруг испугался. А ну как эта не то свидетельница, не то подозреваемая схватит сейчас нож со стола, и одним доверчивым ментом станет меньше.

– Вы не думайте, я не сумасшедшая, – робко улыбнулась она. – Разве что немного. Как все. Она тоже ненормальная. Нет, правда, я знаю. И Альдов. Он ведь еще вчера догадался, когда я ту фотографию не узнала. Теперь понимаю, отчего он нервничать стал. Там Юля.

– Какая Юля?

На всякий случай Васютка убрал нож в стол. Мало ли.

– Альдова. Дочка Егора. У него дочка нашлась, представляете? А я сказала, будто она умерла. Юля умерла, но другая. Просто она тоже была молодой, и звали ее, как дочку Альдова. Вы мне верите?

– Конечно, верю. – Васютка погладил ее по руке. Холодная. Ледяная, словно принадлежит не человеку, а ожившей ледяной скульптуре, растерянной снежной принцессе. Маленькой Снегурочке, которая вот-вот растает, не вынеся предательства любимого. Бред, ну и мысли в голову лезут, впору самому лечиться. Настасья выжидающе смотрела прямо в глаза, от этого взгляда по коже бежали мурашки, но Игорь не позволил себе отвернуться. Он где-то читал, что сумасшедшие, они как хищные звери, не нападут, если не отводить взгляд.

– Та Юля умерла, а эта осталась. Егор же решил, будто я его обманула. Понимаете?

– Конечно, понимаю.

– А я не обманывала. Я просто ошибалась. Ведь каждый может ошибаться, правда?

Анастасия Альдова-Саверина крючочками вопросов цеплялась за Васютку. Он не сопротивлялся, пускай говорит, пока говорит, а дальше видно будет, что с этим рассказом делать.

– Правда.

– Теперь она пришла и меня выгнала. И Альдов выгнал. Я ведь не нужна больше. Никому не нужна, я должна была умереть, еще тогда, давно, в Греции, но живу и живу. Не хочу жить, а все равно живу. Альдов вот умрет.

– С чего вы решили?

– Ну, она ведь убила Кускова, помните, того, из гостиницы «Суданская роза»? Вы еще Егора задержали, а Егор ни при чем. Он позже пришел, сначала я, а потом он. Альдов перевел на меня имущество – я уже говорила, – а его партнер хотел переиграть, ну, чтобы я подписала бумаги и передала все ему. В противном случае он угрожал выдать меня милиции. Он Андрея убил, я свидетельница, но мне бы не поверили, вот он, ну, Паша, и решил воспользоваться. И Егору позвонил, чтобы отомстить. А я приехала – он уже мертв. Кусков мертв, через минуту и Альдов появился.

Васютка слушал со всем возможным вниманием, пытаясь продраться сквозь дебри полусвязной речи полубезумной девицы. Он, она, уехал-приехал, убил…

– Мы потом думали еще, ну кому понадобилось Павла убивать, если я документы не подписала? А Томе и не нужны документы, и партнер ей не нужен был… Наверное, она с самого начала все так придумала. Хорошая идея, правда?

Охотник

– Пашина. И моя. Помнишь, ты когда-то подарил мне фирму. Не надо морщиться, Альдов, я хорошо знаю, что это – очередная твоя афера, в которой ты прикрывал свой зад моим именем. Ты до того дошел, что даже расписывался за меня. Много-много раз расписывался. А я расписалась за тебя. Да, не спорю, нам помогли, у Паши, как я и сказала, были связи. – Томочка сердилась, то ли от Егорова равнодушия, то ли от собственной откровенности. Крылья совершенного носика трепетали, совершенные пальчики нервно теребили белый мех, совершенные губы складывались в косую злую улыбку.

А Настасья, когда сердится, брови сдвигает. Почему же она не возвращается? Впрочем, действительно будет лучше, если она еще немного погуляет, незачем ей в этом дерьме копаться.