Кольцо леди Дианы

– Не может быть! – вырвалось у Дианы, когда водитель остановил ее темно-синий «БМВ» перед особняком, по соседству с зеленым «Астон-Мартином» принца. – Ведь сегодня же начинаются мои дни.

– Ваши дни? – удивленно переспросил водитель.

Диана затравленно на него посмотрела. Нет, конечно, в вопросе шофера не было ничего оскорбительного, только любопытство, которое никто из слуг не решился бы продемонстрировать в обществе Чарльза. Изысканный учтивый собеседник, в быту, как выяснилось, принц вел себя словно сверхчеловек, пишущий дебильные записки вроде «Письмо королевы упало в мусорную корзину под моим столом, будь добр, извлеки его, пожалуйста, оттуда», а в моменты гнева топающий ногами и кричащий: «Да, я принц Уэльский и буду королем, ясно вам всем?!»[8] Весь обслуживающий персонал уже давно уяснил: с принцессой Уэльской можно вести себя иначе, пожаловаться ей на плохое настроение, пошутить, задать вопрос. О, они очень внимательные, эти слуги! Диана и Чарльз легко изображают счастливую пару во время визитов, успешно дурачат журналистов и глав государств, но прислугу не обманешь. Весь обслуживающий персонал и Кенсингтонского дворца, и Хайгроува в курсе: брак принца и принцессы Уэльской трещит по швам. Но горничные и лакеи старательно делают вид, что не замечают, как бьется дорогой фарфор, что якобы не слышат, как из спальни доносятся то крики, то рыдания. Слуги знают все. Только этот славный водитель, недавно устроившийся на работу, должно быть, пребывает в счастливом неведении о происходящем. Однако вряд ли это продлится долго.

– Вы плачете, Ваше Королевское Высочество? – обеспокоенно поинтересовался шофер.

Диана отвернулась от окна, из которого видела неспешно прогуливающегося по дорожке Чарльза (ладно бы просто одного, так еще и эта его облезлая старая курица Камилла явилась не запылилась, ее поместье находится всего в одиннадцати милях от Хайгроува!), достала из сумочки платочек. Вытирая слезы, она попыталась улыбнуться:

– Да, знаешь, что-то в глаз попало. Так колется, просто сил нет!

Не объяснять же шоферу, что у них с мужем уже давно решено: он проводит в загородной резиденции будние дни, а на выходные приезжает она с детьми, и к этому времени принц благополучно ретируется. Какой все-таки Чарльз мерзавец! Открыто принимает свою любовницу, зная о предстоящем приезде жены, и ему наплевать, что подумают окружающие!

– Отнеси, пожалуйста, мои вещи в дом, – распорядилась принцесса, открывая дверцу автомобиля.

– Конечно, Ваше Высочество, – с явным облегчением отозвался молодой мужчина. – Распоряжения насчет обеда последуют?

– Нет!

Конечно, вещи можно было спокойно оставить в багажнике, нет никакого смысла таскать их туда-обратно. Но приходится соблюдать хотя бы видимость приличий. Как жаль, что нельзя просто демонстративно развернуться, увидев принца, выгуливающего свою облезлую наседку, и уехать…

Машинально разглядывая удаляющегося к дому водителя, Диана сделала несколько шагов в сторону особняка. Это было очень тяжело. Приветствовать Камиллу? Помилуйте, слишком много чести. К счастью, уже не нужно изображать восторг при виде этого «друга семьи», которая изначально делала все, чтобы в этом браке оказалось не двое, а трое участников. Но надо же, в конце концов, хотя бы перезвонить в Лондон и сказать няне, чтобы сегодня в Хайгроув не вылетали, нечего детей туда-сюда возить. Вертолет принца совсем маленький, в него, кроме пилота, с трудом помещаются два взрослых человека. Конечно, Чарльз недоволен, когда слишком часто пользуются вертолетом. Но детей так укачивает в машине… И ради Уильяма и Гарри Чарльз стал закрывать глаза на такие полеты в загородную резиденцию, особенно после того, как однажды в машине Гарри стошнило прямо на черновик его речи в парламенте… Но с учетом присутствия в Хайгроуве принца с Камиллой, о выходных на лоне природы придется забыть.

«Надо перезвонить и срочно уехать. Иначе я не выдержу, опять начнется истерика, и я запущу в Чарльза тапочками или вазой, а он станет орать: «Скажи, ну вот по какой причине ты плачешь?! Что еще я сделал не так?!» – подумала Диана, и ноги ее вдруг сами собой остановились. Казалось, просто физически невозможно подойти к дому, где находится ее собственный муж.

Невыносимо видеть его самодовольное лицо. Неужели она могла предположить, что когда-нибудь такое случится?!

В ушах звенит, воздуха не хватает, в глазах темнеет…

Началось.

Не получается сдержаться.

Сейчас будут слезы и крики, до изнеможения, до покрасневшей кожи, сорванного голоса. Потом пять плиток белого шоколада; едва во рту растает последний кусочек, дающий приятное ощущение сладкой сытости, – и скорее к унитазу, выворачивать себя наизнанку, чтобы ничего не прибавилось на выхоленных для Чарльза бедрах, на тонюсенькой талии. Знал бы он, как тяжело прийти в форму после рождения двух детей. Но ему наплевать, его все не устраивает, и ему абсолютно ничего не нужно!

Диана пыталась делать неспешные глубокие вдохи, стараясь остановить истерику, за которой всегда следовал приступ булимии – и понимала, что ничего не получается.