Кольцо любви

Как? Да просто сидела напротив в карете с упавшими на плечи шелковистыми каштановыми волосами и с этой притягивающей взгляд сверкающей серебром прядью, а потом взглянула на него огромными карими глазами, выражавшими откровенное презрение. Маркус едва не улыбнулся при этом воспоминании. Тогда он готов был сделать что угодно, лишь бы ее поцеловать. Хорошо еще, что она предложила всего-навсего пари. Маркус сомневался, что в эту минуту смог бы в чем-то отказать ей. Мысли о ней заставили его смягчиться по отношению к лорду Мел-тону, отчего бедный Доналдсон до сих пор еще не пришел в себя.

Маркус улыбнулся, вспомнив, какой предстала перед ним Онория сегодня – готовая к состязанию, бледная и напряженная. Ему так хотелось подхватить ее на руки и поцелуями разгладить морщинки в уголках глаз...

На этом месте он едва не поперхнулся и, поймав заинтригованный взгляд Энтони, поспешно пояснил:

– Просто она предложила это пари, а я его принял.

– И она выиграла у тебя?

– Да. – Маркус так и не понял, как это случилось. Правда, ветер действительно был довольно сильным и мог отнести в сторону его стрелы, но... он мог поклясться, что видел, как мишень сдвинулась с места. Разве что ее тоже толкнул ветер...

Как бы то ни было, Онория выглядела необыкновенно привлекательной: солнце золотило ее пышные волосы, отражающаяся в ее зрачках листва придавала глазам зеленоватый оттенок, а стройное гибкое тело, когда она натягивала тетиву...

– Может, она смошенничала?

– Онория не из таких.

Улыбка медленно коснулась губ Энтони.

– По-моему, ты сходишь с ума. Я имею в виду, в самом приятном смысле.

– Схожу с ума? Вряд ли. Если бы я выиграл состязание, я бы вернул кольцо матери, так что пари было совершенно оправданным и разумным.

– Послушай, семь тысяч фунтов для тебя не такая уж огромная сумма, и ты давно уже владел бы кольцом, если бы захотел раскошелиться. Нет, существует другая причина, по которой ты не хочешь заплатить деньги, и я думаю, что эта причина связана с женщиной. – Глаза Энтони весело сверкнули. – По-моему, она тебя заинтриговала.

– Или я слишком много выпил.

Энтони откинулся на спинку кресла и задумчиво, посмотрел на Маркуса из-под ресниц. Он всегда выглядел сонным, когда о чем-то размышлял.

Маркус снова налил обоим вина.

– Вот, – он подвинул бокал брату, – пей и перестань смотреть на меня так, как будто у меня две головы!

Энтони взял бокал.

– Похоже, все наоборот – твоя голова наконец двинулась в ту сторону, где ей давно следовало быть.

– И куда же именно?

– В сторону сердца.

– Ты уже дважды намекал, что считаешь меня бессердечным.

– Ну, это слишком сильно сказано. Всему причиной твоя гордость. Ты добился необыкновенных успехов, а принимая во внимание твое положение в семье, нагрузил себя слишком большой ответственностью. Думаю, все это пришло к тебе совершенно естественно; ты и думать забыл, что люди могут обладать другими интересами.

Маркус поморщился – ему не очень-то приятно было, выслушивать такие вещи, особенно от брата.

– Я вовсе не до такой степени горжусь собой, чтобы не заботиться о своих друзьях.

– Но ты бы и не заметил, если бы забыл о них, верно? В этом-то все дело. Ты на все смотришь словно через какой-то непроницаемый для чувств фильтр.

Маркус, опустил взгляд на янтарно-золотистую жидкость в бокале. Черт побери, частично Энтони прав. Он вдруг подумал о доме Бейкер-Снидов. Сразу было видно, что семья испытывает финансовые трудности, и вместе с тем их дом показался ему теплым и уютным. Он почувствовал эту атмосферу, как только переступил порог.

А вот его собственный дом... Он оглядел огромную библиотеку. Два шкафа до самого потолка, заполненные книгами, и узкая галерея на уровне человеческого роста, тянущаяся по всему периметру помещения, великолепны. Он заплатил целое состояние итальянскому художнику, который расписал потолок фресками с изображением пухлых ангелочков и едва прикрытых одеждой граций. И все же здесь чего-то не хватало: по существу, библиотека напоминала скорее музей, чем частное жилище.

Маркус представил себе Онорию, бледную и сосредоточенную, с едва заметно подрагивающими руками. Она так жаждала победы – не ради себя, а ради сестер, ради них она рисковала своей честью. А что он поставил на кон? Ничего... Немного времени и... все. И при этом он еще и остался недоволен.

– Эй! – Энтони посмотрел на брата. – В чем дело?

Маркус вздохнул:

– Так, размышлял кое о чем.

– И что же?

– Да ничего. Нашедший на меня приступ человеческих чувств, думаю, скоро пройдет.

Энтони удрученно вздохнул:

– Я не хотел тебя так огорчить.

– Может, поговорим о чем-нибудь другом, более интересном?

– Конечно. Не обсудить ли нам, как ты будешь ухаживать за Кассандрой? – Голос Энтони чуть дрогнул от еле сдерживаемого смеха.

Маркус невозмутимо посмотрел на брата.

– Я вовсе не намерен за ней ухаживать, только окажу ей немного внимания, и все. О ней сразу заговорят, так что успех в обществе ей обеспечен – во всяком случае, так считает Онория.

– Пожалуй, мне стоит познакомиться с этой мисс Онорией: она определенно необыкновенная женщина.