Кольцо мечей

Чем дорожат одни глупцы лишь.

- Какой великолепный язык! И какая бочка дерьма! - Он отхлебнул кофе.

- Совсем не тот вкус, который я помню.

- Отличный кофе из Никарагуа, - заявила Мария. - И я умею его варить!

Он виновато поднял ладонь.

- Я так давно не пил его, мэм. И, наверное, забыл.

- И вы все двадцать лет хранили в памяти эти шекспировские строки? спросила Анна.

- Нет. Хвархаты собрали целую коллекцию разрозненных осколков человеческой культуры. В том числе собрание сочинений Уильяма Шекспира, и много китайских книг в переводе. А это не стратегическая информация? Сколько полезных сведений о хвархатах вы извлечете, узнав, что они никогда не читали Ибсена?

Они продолжали говорить о том о сем и добрались до моды. Никласа эта тема не слишком интересовала - за исключением военной моды. В ней, сказал он, есть нечто завораживающее.

- И я рад, что сменил стороны. За всю вселенную я не согласился бы, чтобы меня обстригли как Максуда.

Солдат-человек насупился.

- Ограничимся гражданской, - сказала Анна. - Уж в ней вряд ли отыщутся стратегические секреты.

- И в ней нет ничего привлекательного, - вставила Мария. У нее в каюте был журнал, посвященный, правда, не моде, а поп-культуре. - Почти то же самое, особенно на севере. Янки всегда путали стили с жизнью. Но чего и ждать от тех, у кого нет ни настоящем политики, ни настоящей религии.

- А откуда вы? - спросила Анна.

- Откуда я родом? Из пылевой чаши. Из Канзаса. Выбрался оттуда при первом же удобном случае. Как-то я читал интервью... не помню фамилии, но с писательницей из Канзаса. Она сказала, что в детстве обожала "Волшебника страны Оз", потому что там объяснялось, что из Канзаса можно выбраться. Он усмехнулся. - Мне всегда нравилась эта сказка.

Мария принесла журнал, Никлас включил его и пересел так, чтобы на экран падала тень. (К этому времени солнце уже почти опустилось за холм с дипломатическим лагерем.) Замерцали яркие цвета, загремела музыка, которую он сразу приглушил.

Анне с ее места изображение видно не было. И пусть. Ей больше нравилось следить за Никласом. Он несколько секунд смотрел на журнал, потом вздохнул и снял защитные очки.

- Вы понятия не имеете, что такое ад, если дам не доводилось пользоваться инопланетными очками! - сказал он и извлек из кармана еще очки, явно хварского изготовления - прямоугольные стекла и толстая металлическая оправа. - Сделаны на заказ. Сидят хорошо, и стекла справляются со своей задачей, но посмотрите... - Он надел очки. Выглядели они ужасающе. Мария зажала рот ладонью.

- Я лелею надежду, что хвархаты когда-нибудь захватят космолет с оптикой на борту. Но пока - увы!

- Они бифокальные? - спросила Анна. - Я не видела, чтобы вы пользовались очками.

- Мне - слава Богине - почти не требуется поправки на дальнозоркость, и проще обходиться без них, когда мне не нужно читать. - Он включил журнал. Вновь замерцали цвета. Время от времени он повторял: - Только подумать!

Хаттин смотрел через его плечо, солдат-человек отвел глаза, из чего почти наверное следовало, что он принадлежит к религиозным консерваторам. Хаттин сказал что-то, Никлас поднял глаза и ухмыльнулся.

- Он говорит, что все либо нелепо, либо омерзительно. Жаль, что у них с Максудом нет общего языка. Они могли бы дружно повозмущаться самым прелестным образом, пока не обнаружили бы, насколько различны их культуры.

Солдат-человек снова насупился. Хаттин сохранял обычную безмятежность, но смотрел не на журнал, а на бухту, отвергнув человеческую поп-культуру, даже плечами не пожав. А впрочем, пожимают ли они плечами? Или хотя бы имеют аналогичный жест?

- Что Хаттин думает о нас? - спросила она.

- Он член личной охраны генерала и безоговорочно ему предан. Раз Эттин Гварха меня одобряет, этого для него достаточно. Рассуждать не его дело. Но с вашего разрешения мне хотелось бы досмотреть эту статью. Ну кому взбрело в голову назвать музгруппу "Сталин и эпигоны".

Он сгорбился, сосредоточенно глядя на экран. Анна взглянула на небо над лагерем. Оно было все в полосках и клочках облаков.

Странный день! И был бы очень приятным, если бы не магнитофон у нее в кармане. Она ощущала себя предательницей, хотя лояльно исполняла свой долг.

Никлас дочитал статью, потом проиграл приложенную к ней запись "Сталина и эпигонов".

- Противно, но - если я правильно понял статью - так и нужно. - Он выключил журнал и вернул его Марии. - Спасибо. А который сейчас час?

Анна не вынула магнитофон, и Мария спустилась в каюту посмотреть на часы. Никлас снял инопланетные очки и спрятал в карман.

- В следующий раз я буду расспрашивать вас о ваших тварях. Как они?

- Все хорошо. Примерно, на следующей неделе световые демонстрации достигнут максимума. А потом они будут становиться все реже и тусклее.

- Поразительное зрелище. Я завел привычку гулять вечером по пляжу. Конечно, иллюминация там поскромнее, чем в бухте, но все-таки в океане, куда хватает глаз, вспышки, вспышки, вспышки. - Он умолк и задумался. Полагаю, мне следует прибавить, что островок по периметру отлично защищен.

Он ушел в сопровождении солдат.