Кольцо Пяти Драконов

— Я помню все, сестра, включая твою привычку уединяться для размышлений о решетке ручьев — таинственных силовых линий, оплетающих Кундалу, как повелела Миина при сотворении мира. — Джийан склонила голову набок. — Уже почти сто лет рамаханы пытаются постичь этот узор. Ты приблизилась к разгадке тайны?

Бартта поморщилась.

— Смеешься?

— Вовсе нет. Наоборот, восхищаюсь твоим упорством. Бартта пошла за Джийан, жадно глядя, как сестра хлопочет над Анионом.

— Ты использовала на, нем свой Дар?

— Его ударил первиллон.

— Оборони нас Миина!.. Эти звери — порождение демонов! Какое невезение, что вы наткнулись на одного из них.

Джийан старалась устроить Аннона поудобнее.

— Для в'орнна он не очень противный. — Бартта подошла ближе, наклонилась над Анионом. Ткнула указательным пальцем. — Откуда это пятно?

— На него напал гэрорел. И оставил в нем коготь.

— Хорошо, что не проткнул легкое. Я слышала, оно у в'орннов всего одно. — Она прикусила верхнюю губу. — Он был тогда совсем маленьким, да? Рана давно зажила.

— Нет. — Джийан встала. — Это произошло недавно. Меньше недели назад.

Бартта широко открыла глаза.

— Колдовство.

Джийан взяла сестру за руку и увела в большую комнату.

— Осору — колдовство Пяти Лун — изгнано из монастыря после гибели Матери, — прошипела Бартта.

— Не упрекай меня, сестра. На Аннона воздействовало не мое колдовство.

Бартта нахмурилась, села рядом с измученной Джийан.

— Чье же?

— Я уже сутки не ела.

Бартта кивнула, поставила на огонь большую железную кастрюлю. Джийан огляделась. Побеленные стены были в пятнах копоти, но в остальном дом, казалось, почти не изменился за минувшие годы. В старом каменном очаге потрескивал огонь, черный пузатый чайник стоял на деревянной полке вместе с остальными кухонными принадлежностями, на стенах висели на булавках те же темные драпировки, стояла та же потертая мебель из аммонового дерева. Но, оглядевшись, Джийан быстро поняла, что теперь это не ее дом. В большой комнате появился украшенный витиеватой резьбой сундук из ядровника. А как изменился чудесный сад матери! Когда-то его заполняли нежный розовый чертополошник, желтый горный лавр, белая снеголилия и благоухающий розмарин. Бартта превратила сад в подобие ботанической лаборатории. Здесь росли шании, пандан, латуа, иноксия дурманная да еще по крайней мере дюжина разновидностей экзотических грибов (все это и многое другое Джийан с разрешения Элевсина выращивала в своем садике во дворце). Очевидно, сестра сумела приспособить субтропические культуры к суровому климату. На такой высоте в горах Дьенн Марр по утрам и вечерам почти всегда царила прохлада, даже в разгар лета. Ночи же, в зависимости от времени года, были либо холодные, либо очень холодные.

Беглецы добирались сюда четыре дня и четыре ночи, почти не останавливаясь. По дороге Джийан дважды видела вдалеке катера кхагггунов, все еще прочесывающие сосновый лес. Она разрешала останавливаться, только чтобы справить нужду. Питались тем, что дала им в дорогу Элеана. Они проехали край глубоких озер, каменистые осыпи и крутые горные цепи, шли по извилистым труднопроходимым тропкам, усыпанным иглами сосен-марр, мимо стремительных Речек и маленьких водопадов. Над головами высились величественные заснеженные пики Дьенн Марра, выглядевшие вблизи еще более устрашающими. Джийан безжалостно погоняла чтавров. Ко второму дню Аннон уснул, а она вела обоих животных по еле заметной тропе в глухой уголок, где ютилась ее родная деревня Каменный Рубеж. Один раз она уснула от усталости, и ей приснились окровавленные руки и треск огня. Джийан проснулась в слезах под холодными мерцающими звездами. Легкий ветерок шевелил верхушки деревьев. Лун не было, словно они не смогли больше смотреть на ее мучения.

— В'орнны... не причинили тебе вреда? — нарушила неловкое молчание Бартта, помешивая в кастрюле.

— Мне не причинили никакого вреда, сестра, — устало сказала Джийан. — Совсем наоборот.

— Трудно поверить. — Бартта выкладывала на тарелку сушеные фрукты и хлеб с твердой коркой. — Я уже оставила надежду.

— В Аксис Тэре я полюбила. — Джийан уставилась на свои руки. — Не думаю, что ты поймешь.

Бартта положила жаркое в миску, налила темного, сладкого меда.

Джийан умирала от голода, но почти не чувствовала вкуса еды. Она думала лишь об Анноне. Бороться со страхом, растущим в душе с тех пор, как они расстались с Элеаной, было невозможно. Предстоял серьезный разговор с Барттой, и лучше от этого не становилось.

— Расскажи мне о здешней жизни, — попросила она.

— Приходилось трудно, — сказала Бартта. — Намного труднее, чем когда ты была здесь, потому что теперь мы теряем людей не только из-за в'орннов, но и из-за Кэры. — Она махнула рукой. — Когда-то эти кундалиане были приверженцами Миины. Однако Миина будто бы покинула их, и потому они предались бездушной, отрицающей Богиню религии, которая угрожает самой основе нашей духовности.