Кольцо Пяти Драконов

— Риана. — Сердечко несчастной колотилось, как у ледяного зайца.

— Хм-м... Странное имя. Откуда ты?

Лицо девочки сморщилось.

— Я не... не помню. Только...

— Что только, дорогая?

— Помню, что скаллила.

— Скаллила? — Бартта нахмурилась. — Я не знаю такого слова. Что оно означает?

— Скаллить. Ну, знаешь, карабкаться вверх-вниз по отвесным скалам.

— Не болтай ерунды, — хмыкнула Бартта. — Никогда не слышала, чтобы кто-то делал такое.

— Я делаю, — отрезала Риана. — То есть делала. Я отчетливо помню, как спускалась по Белой Четверке.

— Это невозможно, — сказала Бартта. Белой Четверкой называлась отвесная гора, вздымавшаяся над монастырем на километр. Ее склоны были слишком круты даже для горных коз.

— Однако я делала это много раз. Бартта нахмурилась еще больше.

— Ладно, допустим, ты... ну... скаллила. А потом?

— Выступ, на который я опиралась, откололся. Наверное, камень сломался, когда земля задрожала. Во всяком случае, я упала.

— Ладно, дорогая, но как ты оказалась здесь, в этой расселине?

— Я... не знаю. Бартта вздохнула.

— Хоть что-нибудь ты помнишь? Мать? Отца? Риана покачала головой.

— Думай, девочка. Думай!

Риана отпрянула от нее и свернулась в клубок. Бартта с трудом заставила себя говорить мягче:

— Пожалуйста, постарайся. Это важно.

— Все остальное пусто.

“Амнезия, — подумала Бартта. — Она, наверное, не только больна, но и ушиблась”.

Словно подтверждая догадку, девочка застонала.

— Мне плохо.

— Все будет в порядке, — машинально отозвалась Бартта.

— Не оставляй меня, — внезапно прошептала Риана. Бартте казалось, что на шее у нее висит мельничный жернов. Она заставила себя улыбнуться.

— Мы выберемся вместе. Очень скоро ты увидишь, что... Земля снова вздрогнула, и взгляд поразительно синих глаз девочки заметался. Сверху посыпались камни.

— Мы умрем здесь? — спросила девочка. Она явно не сознавала своего состояния.

— Мы не умрем здесь. — Бартта постаралась улыбнуться, надеясь успокоить ее. — Я Бартта из Каменного...

Расселину встряхнуло в третий раз. Риана заплакала.

— Что толку плакать, — решительно сказала Бартта. — Мы довольно скоро выберемся отсюда. — Над головой девочки она видела, что слои сланца пришли в движение и сдвигаются к дну расселины, исчезая в бреши, проделанной землетрясением в коренной породе. “Надо выбираться отсюда, — подумала она, — иначе умру я”. Снова мелькнула мысль оставить девочку, но перед мысленным взором появилась сова Миины. Воля Богини ясна.

Она встала и прижалась к стене расселины, перекинув Риану через левое плечо.

— Ладно, — сказала Бартта. — Теперь держись крепко.

И полезла вверх, медленно и осторожно. После землетрясения неровностей в сланцевой стене, на которые она опиралась, спускаясь вниз, стало меньше. И ей хватало здравого смысла дважды проверить опору, прежде чем осторожно подтянуться повыше. Все это время вес Рианы давил на нее, сгибая спину; скоро плечи и бедра охватила страшная боль. Однако она продолжала карабкаться, убеждая себя не спешить, проверять каждую импровизированную ступеньку, чтобы та не осыпалась и им с девочкой не слететь вниз. И с замиранием сердца все время ждала еще одного толчка, который, конечно, собьет их. Бартта не чувствовала себя такой уязвимой с тех пор, как мать привела их с Джийан в монастырь Плывущей Белизны, но, что самое любопытное, ее охватило какое-то странное возбуждение, радость от вновь восстановленной связи с телом, какой не ощущала, пожалуй, с детства. Как это чудесно: снова грязь под ногтями, напрягаются работающие мускулы и сухожилия. Она слышала стоны Рианы за спиной и молилась, чтобы ослабевшая девочка сумела удержаться.

Бартта преодолела уже две трети пути вверх, когда опоры для рук закончились. Три выступа раскрошились под руками, причем третий — когда она уже налегла на него их объединенным весом. Она свалилась на предыдущий уступ, ударившись так, что больно содрогнулся позвоночник. Риана потеряла сознание.