Кольцо с шипами Карина Рейн (СИ)

Она продолжает что-то тихонько бубнить себе под нос, топая в сторону кухни, но я уже не слушала: родить тройню и в одиночку вырастить их — это целый подвиг в моих глазах. Конечно, женщина женщине рознь — одна может пятерых воспитать и остаться активной и жизнерадостной, а другая и после одного весь белый свет ненавидеть. Но всё-таки её слова вселили в меня немного уверенности: раз она смогла — я тоже сумею.

Главное, не расклеиваться.

Всю ночь я ворочалась с боку на бок и не могла заснуть, то и дело прикладывая руку к животу с едва ощутимым холмиком: и как я раньше его не заметила? Неужели настолько зациклилась на своих чувствах, что чуть собственную беременность не проворонила? Хороша мама, ничего не скажешь — и ведь это ребёнок ещё не родился…

Снова мысленно произношу это слово, и вдоль позвоночника ползут мурашки: какой матерью я стану для своего ребёнка? Хорошей ли? У меня не было собственной мамы, и я не знаю, как смогу его воспитать и чему научить. Смогу ли я стать для него опорой? Смогу ли давать дельные советы, когда ему это будет нужно? Смогу ли поддержать в трудную минуту и придать сил двигаться дальше? Очень надеюсь, что родится мальчик, который характером будет похож на своего отца — вырастет таким же волевым и целеустремлённым и не станет распускать нюни, как его мать.

А если девочка? Что, если родится девочка, которая будет обречена на страдания — как я слышала, дочери часто повторяют судьбу своих матерей — что тогда? А если у неё при этом будет ещё и мой характер — вообще убийственная комбинация…

От противоречивых мыслей начинает раскалываться голова, и я укоряю себя, потому что всё это может не очень хорошо сказаться на ребёнке; вместо этого стараюсь думать о том, как буду заплетать дочери косы, или учить сына кататься на велосипеде — что угодно, лишь бы ребёнок был счастлив. Не замечаю, как тело расслабляется — наконец-то — и я проваливаюсь в спасительный сон.

На меня смотрят злые глаза Демида — точнее, не на меня, а на мой живот; рядом с ним стоит Ева и злорадно ухмыляется, всем своим видом показывая, что я проиграла эту схватку.

— Ты должна избавиться от него, — колет сотней иголок голос человека, которого я продолжаю любить, несмотря ни на что. — Ребёнок не должен расти без отца.

— Что это значит?! — требую ответа, но меня не слышат.

Пригожин разворачивается ко мне спиной и берёт Еву за руку; я всё ещё вижу её ехидную улыбку, когда мой муж уводит девушку за собой в темноту.

«Сегодня загублены жизни сразу троих человек», — с горечью осознаю.

Ева ведь замужем, и, хотя я не знакома с двоюродным братом Демида, мне кажется, он не заслуживает такого отношения.

Распахиваю глаза и резко сажусь на кровати; сбитые во сне простыни комком лежали в ногах, пижама прилипла к влажному телу, подушка была сырой от слёз. Сердце колотится как сумасшедшее, в голове звенит так, что закладывает уши, и от резко упавшего давления на мгновение проясняется зрение.

Это всего лишь сон.

Мне требуется несколько минут, чтобы отдышаться и прийти в себя; неосознанно кладу ладонь на живот, пытаясь удостовериться, что малыш всё ещё внутри меня, и облегчённо выдыхаю: нельзя забивать голову столькими мыслями, да ещё на ночь глядя. Насколько я знаю, переживания вредны для развития плода, а я только и делаю, что нервничаю и надумываю то, чего нет. Демид не мог намекать именно на такую сторону разговора; а даже если и мог, я ни за что не избавлюсь от своего ребёнка.

Пусть только заикнётся про аборт — эти последние слова будут выгравированы на его надгробии.

Бросаю взгляд на часы — половина пятого — и понимаю, что заснуть уже не получится; но вместо того, чтобы улечься обратно, я меняю постельное и бреду в ванную, чтобы освежиться. Тёплые струи приятно расслабляют и, как ни странно, отгоняют плохие мысли, и я окончательно успокаиваюсь. После душа на цыпочках спускаюсь на кухню, чтобы выудить из недр морозилки контейнер с мороженым; нахожу в кладовой связку чеснока и отрываю пару зубчиков, которые крошу в мороженое: в любой другой день меня бы стошнило от одного только вида такой мешанины, а сейчас очень захотелось.

Тут и тест никакой не нужен, мне кажется. Странно, что я раньше не поняла, что беременна.

Возвращаюсь в комнату и включаю небольшой телевизор, стоявший на полке; по СТС идут мультфильмы, так что я решаю, что это будет неплохой способ отвлечься от тревожных мыслей. Примерно через полтора часа, когда я уже успела с головой уйти в мультяшную реальность, на прикроватной тумбе завибрировал телефон — это сообщение. Я знаю только одного человека, который рискнёт писать или звонить в такую рань.

Демид.

«Через полчаса отплываю на яхте, сеть, скорее всего, будет недоступна. Как ты себя чувствуешь?»

Я на самом деле подумываю над тем, чтобы проигнорировать его, но он словно чувствует, что я не сплю, потому что буквально тут же получаю ещё одно:

«Пожалуйста, не молчи, я действительно хочу знать».

Ну что ж, пожалуй, это не совсем похоже на начало разговора о том, что я должна избавиться от ребёнка.