Кольцо с тремя амурами

– Этого я не знаю. Нужно вызвать полицию. – Он схватился за телефон.

Но Дайнека показала ему кровоточащую руку:

– Лучше сначала «Скорую».

Когда фельдшер уехала, Дайнека оглядела себя в зеркало, висящее у стойки гардероба. Вся рука была измазана йодом и залеплена лейкопластырем, локоть забинтован.

– Что скажу матери?..

– Скажи, что она родила тебя в бронежилете. Если бы ты стояла на месте, тебя бы убило.

– Значит, действительно повезло.

– Неужели ты никого не заметила?

– Никого.

Вячеслав подошел к старухе-вахтерше:

– Минут сорок назад отсюда кто-нибудь выходил?

– Из служебного? – уточнила она.

– Да. Кто здесь проходил?

– Зачем – здесь? Сегодня все ходят через главные двери. Сопелкина через них выносили. Закрыть некому, с поминок еще не вернулись.

– Да, здесь я стормозил, – признал Вячеслав и посмотрел на Дайнеку. – Тебя домой отвезти?

– Нет! – испуганно сказала она. – Я еще не придумала, что сказать матери.

– Врать будешь?

– Иначе она меня изведет. Это в лучшем случае. В худшем – соберет вещи, и мы уедем.

Вячеслав помолчал, потом осторожно спросил:

– Может быть, тебе действительно лучше уехать?

– Думешь о моей безопасности?

– Было бы глупо не думать.

– О ней я побеспокоюсь сама, – неожиданно резко оборвала его Дайнека.

– Ладно… – Он безоговорочно поднял руки. – Отправляюсь работать.

Когда Вячеслав зашагал прочь, она вдруг его окликнула:

– Слава!

Он обернулся.

– Отвези меня на дачу к Гуриной.

Сменив направление, Вячеслав направился к выходу.

Сколько ни нажимала Дайнека кнопку звонка, калитку никто не открыл. Вячеслав распахнул дверцу машины.

– Она еще на поминках. Садись, отвезу тебя к деду. Посидишь у него, потом зайдешь еще раз. Здесь всего метров триста.

Дайнека села в машину, и он довез ее до своей дачи. Там их встретил Валерий Васильевич Арзамасцев, его дед.

– Рад. Очень рад, – сказал он Дайнеке.

– Можно я у вас чуть-чуть посижу?

– Сделайте одолжение, посидите.

Прощаясь с Вячеславом, она спросила:

– Перерубить трос тяжело?

– При наличии топора или ломика – как нечего делать.

– А он там был? – поинтересовалась Дайнека.

– Кто? – Вячеслав не понял вопроса.

– Топор.

– На стене с прежних времен стенд пожарный остался.

– Все поняла: багор, ведро и топор.

– Я ответил тебе?

– Спасибо.

На кухне у стола хлопотал Валерий Васильевич.

– Есть не хотите? У меня гречневая каша с жареным луком.

– Так делала моя бабушка.

– Жива?

– Кто?

– Бабушка.

– Нет, – вздохнула Дайнека. – В прошлом году умерла.

– А вот я что-то зажился. – Арзамасцев поставил тарелки. – Жена десять лет назад умерла. Остался один, и смерть меня не берет. Человек умирает не потому, что он старый. Он умирает, когда больше не остается сил жить, – вздохнул старик и начал есть свою кашу.

Дайнека взяла вилку и с расстановкой сказала:

– Или когда он никому не нужен. А вы нужны внуку.

– Как тебе каша?

– Вкусно, – сказала она.

– Налить молочка?

– Налейте…

Так они ели, обмениваясь ничего не значащими фразами. Когда перешли в гостиную, Арзамасцев сказал:

– В прошлый раз, когда вы со Славкой уехали, я целую ночь проворочался. Все не мог успокоиться.

– Простите меня… – смутилась Дайнека.

Старик отмахнулся.

– Не в этом дело, артериальное давление к вечеру снизилось. Но как только начал вспоминать, так и посыпалось. То одно вспомнишь, то другое. Такие подробности в памяти всплыли, о которых давно забыл.

– Что-нибудь про Роева?

– И про него, – кивнул Арзамасцев. – Я вдруг вспомнил, как показывал ему помещение под Хранилище № 20.

Глава 34. Валерий Васильевич Арзамасцев

Пятница, 2 сентября 1983 года

К перрону подали электричку. В тамбуре вагона стоял часовой с автоматом.

– Теперь нужно показать пропуск, – сказал Арзамасцев.

Олег Роев достал из кармана картонную книжечку и, развернув, предъявил солдату. Тот взглянул на фотографию, перевел внимательный взгляд на Роева, затем опять на фотографию. Наконец сказал:

– Проходите.

– Сколько ехать до вашего подземелья? – спросил Роев, когда они вошли в вагон и сели.

– Двадцать минут.

– По времени – пять станций метро…

Вокруг расселись сотрудники комбината, те, кто работал в дневную смену. Было семь сорок утра.

– Ровно в восемь будем в горе.

– Так вы называете подземный завод?

– Это пошло от горняков, которые строили подземные сооружения. Они так говорили: «на горе, в гору, в горе…» – Арзамасцев добавил: – Кстати, среди них было полно метростроевцев.

– Если так, я уже знаю, что меня ожидает.

Электропоезд шел медленно, как говорят, кланяясь каждому столбу. Миновав окраины города, перелесками вышел на «полку» – узкую горизонтальную полосу, которая с одной стороны ограничивалась горой, а с другой – свинцово-серыми водами Енисея. Еще мгновение – и за окном стало темно и шумно. Поезд въехал под землю. Мимо проносились тусклые огоньки, по стенам тоннеля тянулись нескончаемые связки кабелей.

Через несколько минут прибыли к подземному перрону. Из открывшихся дверей повалил народ. Все уверенно направились в одном направлении – по людскому ходку, который был похож на переход между станциями, только длиннее.