Кольцо Сатаны. Часть 1. За горами - за морями

Морозов видел тракторную колею, даже когда стало темнеть. Чуть что, он вставал и, не отпуская рукоятки реверсор, всматривался поверх радиатора в дорогу, в их старую колею, чтобы не сбиться.

К бригадному стану приехали почти в полночь, замерзли — зуб на зуб не попадал. И сразу к чайнику с кипятком.

— Ну, что там? — спросил бригадир и сел на нарах.

— Пустота, — ответил Сергей. — Стройка все еще мертвая. Сто восемьдесят человек поехали золото добывать.

— Ого! Не позавидуешь, — бригадир тоже знал, что такое прииск. Бывший колхозный председатель, он имел десятку по пятьдесят восьмой статье за то, что отказался сеять зерно по грязи, по модному в те годы «сверхраннему способу». Его счастье, что привезли сюда, как и Сергея, еще при Берзине, когда можно было жить и на приисках. А вскоре, узнав, что он плотник, отправили на де-бинскую стройку.

— Ну а как там Антон Иванович? — с некоторой тревогой спросил он.

— Работает над каким-то проектом. И в окошко свое нет-нет да посматривает на шоссе, там машины гудят, все с людьми, все на север. Говорят, сразу два новых управления образовали — в Сусу-мане и Чай-Урье, гребут богатое золото.

— Лес сдал под расписку?

— Нет. Сгрузили и уехали. Сторожу сдал, выше начальства не нашлось.

— Бумажку взял?

— Вот она. Сторож подписал. Десять кубов.

— Так, — бригадир повеселел. — Тогда мы живем. Там от силы семь кубов. Да и на топку растащат сколько-нибудь, раз хозяина нет. Вот только лес жалко. Молодой. Ему бы расти да расти, а мы… Начальству, конечно, видней. А нам до лета прожить надо, пока цемент подвезут. Не подвезут — все загудим в эту самую Чай-Урью или как ее… Хлебнем лиха.

Отголоски извечного крестьянского трудолюбия и честности в бригадире еще жили. Обман он и есть обман, нехорошо. Но без туфты в лагере не получается, приходится разменивать честность на пайку и ударный приварок.

Хоть и получала бригада «по первой» и зайцев в лесу ловила, а все-таки было голодно. Работа тяжелая, бревна как чугунные, пока сто или двести метров несешь к штабелю, ноги подкашиваются. Свалишь с плеча и враз садишься перевести дух, чтобы не зашлось сердце.

На другой день бригадир заявил:

— Нужон подсобный промысел, ребятки. Без него оголодаем. И вот что я надумал. Тут в трех верстах по ручью, где он впадает в Колыму, на той стороне военный городок, в нем семьи командирские живут, мужики ихние все по командировкам разъезжают, шпионов и диверсантов ловят. Дрова им привозят, баланы. А распи-лить-порубить некому. Это нам известно, из лагеря иной раз посылали. А нынче кого пошлют? Давайте кого-нибудь из наших на это дело. Можно и хлебушка, и сахарку заработать. А могут и в шею погнать, если без деликатности.

— Авдей не разрешит, — сказали с нар.

— Он в накладе не останется. Парень сговорчивый. Ты как, Сергей? Вроде должен сообразить.

Сергей взлохматил отросшие светлые волосы. Подумал:

— А что? Надо, так надо. Попытку к побегу не пришьют?

— Авдея уведомим, скажем, ты в разведке, лес ищешь. К ужину будешь являться. Только вот статья… Надо не сказывать, другую придумать. Ну, там растрату, что ли.

— Сбежал от алиментов, — подсказал кто-то, но бригадир волком посмотрел.

— Брякнул, умница. Любая баба такому за ворота покажет, да еще дрыном подзадорит. У них же солидарность.

— В церкву ходил, верующий…

— Не… Давайте православную церкву не вмешивать. Она обмана не терпит. Лучше так: полюбовника у жены застал, побил более, чем следоват. И пять годов. Согласный? Ну, тогда топор за спину, пилу-одноручку, лыжи есть — и топай с развода. К ночи обратно. Получится, так тому и быть. Не получится, не взыщем.

Но с утра не получилось.

Еще потемну к палатке подъехал сержант охраны, посланный для проверки Авдеевой службы. Такое время было избрано для внезапности: вдруг охранник спит, а бригада в карты режется, всякое может прийти в голову начальству, под рукой которого заключенные. Нарочный так замерз в седле, так умаялся, то и дело сбиваясь с дороги, поскольку была ночная пора, что просто свалился с заиндевевшего коня и чуть не ползком полез в палатку, забыв о своем чине и поручении. Его раздели, положили наган на стол, чтобы видел и успокоился, поставили перед ним по-христиански кружку с чаем и ломоть черствого хлеба, и, пока он оттаивал и приходил в себя разбудили Авдея, тот за пять минут утерся снегом, расшуровал печку в своем пристанище и по форме явился перед сержантом, доложив, что на лагпункте все в сборе и готовы к выходу на работу.