Кольцо Сатаны. Часть 1. За горами - за морями

Целинное поле отличалось от старой пашни даже по внешнему виду. Оно было рыжеватого цвета от еще не перепревшей дернины. Здесь росли турнепс и вико-овсяная смесь, хорошо росли. Таких мокрых лугов на Колыме было бесконечно много: резерв для будущих пашен и лугов для скотины, которая дает навоз — опять же на удобрение пашни. Почему не распахать?

В совхозе оценили такое вроде бы примитивное сооружение, как рельсовая борона. Она станет прообразом нового орудия для освоения северной целины, заменит здесь не очень подходящие плуги.

Сергей рассказал Руссо и Андросову об огороде на 23-м километре, устроенном за считанные недели. И сам загорелся проведать своих подопечных, тем более что майор приглашал его.

В середине июля нашлась возможность затратить день для поездки на инвалидный участок.

Не без умысла Сергей от шоссе направился прямо на огород, а не к майору. Хотел убедиться, удалось ли Петрову забрать к себе из барака ослабевшего подполковника Черемных. Там конюшня рядом, а значит, и овсяный кисель — уже подспорье! Ну, и оценить, что получилось с огородом, а уж потом поделиться своими впечатлениями с майором.

Какова же была его радость, когда около хорошо сложенного домика он прежде всех увидел Виктора Павловича. День был теплым, подполковник сидел на солнышке в старенькой, желтой от стирок рубахе и дремал, а в домике слышались громкие голоса.

Мельком глянув на светло-зеленый огород на гребнях, — освоили и засадили! — Сергей тихо подошел к своему другу и когда тот — не без испуга — открыл глаза, поднес палец к губам: тихо!.. Черемных бесшумно, а главное, довольно легко поднялся, они отошли к кустам и прежде чем сесть, обнялись и поцеловались.

— Ты вырвал меня у смерти, — со слезами на глазах прошептал подполковник.

— Преувеличиваете, Виктор Павлович. Счастливое стечение обстоятельств, а не моя роль.

— Побольше бы таких обстоятельств! Ты знаешь, майор назначил меня сторожем на огороде. Номенклатура! Днюю и ночую здесь. Обнаружил съедобные растения на меже и соседственных лугах, варю суп из них. Ну и овес… Чувствую, как поправляюсь. Вот только зубы… Трудно откусывать.

У него недоставало трех верхних и двух нижних передних зубов.

— Память о начальнике участка на прииске имени летчика-ге-роя Водопьянова. Удар кулаком в ответ на замечание о палаческих способностях этого прохвоста. Зубы и пять суток карцера. Мог и не выйти оттуда: спасла перекомиссовка, определила инвалидом и списала вот в этот лагерь. Знаешь почему? Чтобы скрыть показатели приискового лагеря по смертности. Всех, кто за шаг до смерти, отправляли в инвалидный лагерь. Здесь с отчетностью проще: все раннесмертны.

Он говорил шепелявя. И всё-таки улыбался. Как мало надо человеку для доброго настроения! Отойти всего на несколько шагов от гибели…

— Вы ничего не узнали о Супрунове? Помните железнодорожника в вагоне? Или об отце Борисе?

Виктор Павлович тяжело вздохнул. Хотел что-то сказать, но не решился. А Сергей добавил:

— Верховского Николая Ивановича я встретил в бараке на «Незаметном». Он был в гипсе, быть может, сломана спина. Мы поговорили всего несколько минут. Если он жив, то прикован к нарам.

Черемных закрыл лицо ладонями и застонал:

— Вот что сделали сталинские палачи с милосердной нашей страной, с людьми! Если так продолжится, то в живых останутся одни жестокосердные — «кто не с нами, тот против нас…» Так используют даже евангельские слова от Матфея. И будет страна верных слуг, доносчиков-мерзавцев, покорных исполнителей его воли. О каком нравственном воспитании может идти речь? Ведь даже секретарей ЦК комсомола, воспитателей молодежи — Сашу Косарева, Валю Пикину уничтожили.

Разговор в домике сделался громче. Виктор Петрович и Сергей переглянулись. Черемных отошел и сказал в дверь:

— Павел Петрович, а у нас гость.

— Неужели Морозов? — И Петров выскочил из домика. На нем был пиджак с чьих-то более широких плеч, пустой рукав неприкаянно болтался.

— С инспекцией! — Сергей широко улыбнулся. — Надо же посмотреть на новый огород? Докладывайте по всем статьям, коллега.

Как скоро и разительно может меняться облик и настроение человека, когда беспросветная голодная жизнь отпускает его из своих когтей, и он снова получает возможность заниматься любимым делом, распоряжаться собой. Павел Петрович распрямился, поднял голову, он светло улыбался, жал руку Сергею и с понятной поспешностью принялся показывать и рассказывать. Всего и освоили-то около трех гектаров, но гребни и гряды с овощами выглядели чистыми, аккуратными, ощущалась рука опытного агронома.

Они обошли остров. Черемных едва успевал за агрономами, поддакивал, уточнял, ощущая и свою причастность ко всему сделанному.

— Теперь за парники и теплицу, — сказал Сергей. — Без них далеко не уедешь.

— Если бы вы сказали об этом майору. Он пока что понукает расширять площадь, чтобы побольше капусты для лагерной столовой.

— Скажу. Редкостный начальник, который вдруг позаботился о голодных людях! И заботы не Бог весть какие.

Виктор Петрович проводил Сергея до мостика, что-то хотел сказать наедине. И вот тут остановился, сказал: