— Значит, и волноваться не о чем, — заключил Ар’Тур. На самом деле ему не нравилась привычка отца валить все на Рон’Альда, которого ни Ар’Тур, ни его братья и сестра никогда не видели. — Но я все же буду прилетать на союзные планеты и проводить с землянами как можно больше времени.
— Хорошо, — с улыбкой ответил Б’Райтон. — У меня совершенно нет цели разлучить тебя с твоей девушкой. Хотя глоток свежего воздуха без тебя ей не помешает…
Ночью в голове у Карины бушевал зеленый туман. Все новые и новые волны светло-зеленого цвета захлестывали ее родную планету. Она стояла на маленьком островке асфальта, еще не затронутом бедствием, и наблюдала, как мечутся и гибнут люди, как рушатся, расплавляются и сливаются с землей дома… В груди и в горле рождался крик: «Нет! Это надо остановить! Так не может, не должно быть!». Лились бессильные слезы. Конечно, в реальности все было не так, но подсознание снова и снова показывало во сне варианты катастрофы.
Порой ей снилось, что она, откуда-то зная о предстоящей трагедии, пытается убедить родственников убежать, спрятаться, но они не верят. Она берет маму за руку и тащит на чердак, рассчитывая укрыться там. Потом возвращается за папой и уговаривает, затаскивает туда же. Но все без толку, в какой-то момент всесильная «зелень» начинает подбираться к их дому, поглощает этаж за этажом и начинает сочиться на чердак с лестницы, из маленьких окон… Они пытаются залезть повыше, карабкаются на разбросанные доски, мама встает на старый стул. Но туман, проникнув в помещение, начинает подбираться к их ногам. Карина видит, как он опутывает ноги мамы, струится по телу папы… Их лица искажаются в безмолвном крике. Карина спрыгивает на пол и, стоя в тумане, пытается руками развести, раскидать его, но вот уже и лица родителей пропадают в зеленой дымке… Обычно на этом моменте она просыпалась. Однако иногда сон шел дальше: стоя в зеленой полумгле, как в облаке, ничего не видя, кроме пронзительной парообразной зелени, она пытается нащупать тела своих родителей… Но их нет. Она начинает искать друзей, двоюродного брата, хоть до этого их и не было на чердаке. Но никого нет. Она одна в проклятом зеленом тумане и знает, что скоро и ее тело будет разъедено им..
— Карина! — вырвавшись из зеленого облака, Карина услышала голос Артура и почувствовала у себя на плече его горячую руку. Откидывая мокрые от слез волосы с лица, она села.
— Что, опять?
— Да, ты кричала и плакала во сне… — Артур твердо, но нежно обнял ее, прижал к себе. — Все хорошо. Ты здесь, на Коралии, в безопасности. Со мной…
— На Коралии, да… — вздохнула Карина, постепенно приходя в себя. Щеки, волосы, подушка — все было мокрым от слез.
— Когда же это закончится? — самой себе сказала она. Но сказала вслух.
Несколько лет назад, когда умерла ее любимая бабушка, днем Карина не плакала. Днем она старалась быть собранной и сдержанной, предпочитала действовать и помогать тем, кто в этом нуждался, нежели горевать. Но душу было не обмануть. Боль, не прожитая днем, находила путь наружу ночью, когда ослабевала воля. Карина помнила, как просыпалась ночью в слезах после смерти бабушки, и обнаруживала мокрую подушку и распухшие глаза. Так же было и сейчас. Сны с зеленым туманом она помнила не всегда, иногда в памяти оставалось только пронзительное чувство потери и острая бездонная боль где-то на границе сна.
— Все, все, милая, засыпай… — успокаивал ее Артур. Карина была слишком на грани реальности и бреда, чтобы что-то ответить. Она положила голову на горячую грудь, ощущая, как твердые руки обнимают ее, словно укрывая от бешеных волн, пляшущих на краю сознания.
— Спасибо тебе, — прошептала Карина, проваливаясь в сон. На этот раз без сновидений. Повезло.
Они улетали и в них искрилось радостное предвкушение. Жизнь делала новый поворот, и на этот раз он был интересным. Они выходили на «союзный» уровень.
Ребята устроились в удобных креслах, пилот, молодой темноволосый К'Аро проверил, как они пристегнули ремни безопасности, и занял место у пульта управления. Провожавший их Артур поцеловал Карину, чем вызвал понимающие вздохи Духа и Андрея.
— Сообщи мне, как долетите. При первой возможности я буду у вас, — сказал он.