Кольцо Уракары

— Полагаю, ты его вычислил?

— Уже в самом конце; вначале мне казалось, что Повидж — только деятель Рынка. Я понял, что он — ваш, когда он позволил мне воспользоваться его ВВ-транспортом, чтобы вернуться на Теллус.

— Что-нибудь еще интересного?

— Ну разве что с этими кристеллами. Я ведь не только оборонялся, но и делал дезинформационные вылазки. Все три группы охотников за уракарой интересовались, как вы знаете, кристеллой с последней записью Альфреда, рассчитывая узнать из нее место, где семена находились сейчас. Каждая из сторон очень хотела получить у меня эту кристеллу. И я не обманул ожиданий: каждый охотник получил свой трофей. И Верига, то есть Синера; и Армаг через своего посла на Серпе вместе с тамошним президентом; и, наконец, сам Рынок.

— Интересно, — проворчал старший федерал, — как это тебе удалось размножить текст, если он был закрыт от всякой попытки взлома? Где ты нашел такого специалиста? Мы сразу же пригласили бы его на работу. Поделишься?

— Нет, — разочаровал я его. — Просто потому, что его не существует. И никакой текст на самом деле не был размножен.

— Что же ты отдавал всем заинтересованным?

— Я бы назвал это куклой. У меня было четыре кристеллы, на каждой из которых были записаны цифры, полученные от генератора случайных чисел, я просто сгруппировал их, так что выглядело это как шифрограмма, и снабдил кристеллы защитным механизмом — но таким, чтобы вскрыть его все-таки можно было: для более сложного у меня не было ни времени, ни аппаратуры.

— Что же они ухитрились там прочитать, если никакого осмысленного текста там не содержалось?

— Ну, вы просто недооцениваете современную криптотехнику, — возразил я. — Если есть уверенность, что перед вами зашифрованный текст, то ваши машины раньше или позже, но докопаются до него, а проще говоря — сочинят. Это старое искусство, уже сотни лет тому назад литературоведы и критики, например, ухитрялись выискивать в произведениях очень многое, что авторам и не снилось даже в самых крутых кошмарах. Чем же нынешние компьютеры хуже, если с ними работают люди, ничем не отличающиеся от критиков? Вот они и прочли — и в каждом случае содержание оказалось другим; но они, как вы понимаете, не сравнивали результатов: каждый был уверен, что именно он обладает абсолютной истиной.

— Это к вечному вопросу: что же такое — истина, — глубокомысленно молвил старший федерал.

— Давным-давно один мудрец сказал: истина — это то, что работает, — ответил я. — И потому сейчас для меня — да и для вас тоже — истина заключается в том, что я оставлю вас здесь погруженными в размышления и поеду наконец домой, потому что и так уже я по вашей милости задержался чуть ли не на день и рискую встретить не самый ласковый прием.

— Я скажу, чтобы тебя отвезли, — сказал Иванос.

— Сэкономлю деньги, — согласился я. — Жена будет довольна.

Лючана, кажется, и не заметила, что я опоздал: она, одетая в самое ничего, пыталась навести в нашем жилище порядок, но без видимого успеха. Там работы было, я полагаю, не меньше чем на неделю. Зато Вратарь приветствовал меня, как мне показалось, с оттенком радости в голосе хотя это была, разумеется, чистой воды иллюзия. Только услышав его голос, жена выглянула в предбанник. В руке она держала мокрую тряпку, так что сердце у меня екнуло, но оказалось, что тряпка не была орудием наказания: она тут же полетела в угол.

— Не приближайся! — заявила женщина строго: — Я вся в грязи и пыли. Чем это они тебя травили?

Я даже обиделся.

— Это был прекрасный арманьяк, подлинный…

— А, так ты еще и выпил? Я тут разрываюсь на части…

— Послушай, Мартина! — сказал я урезонивающе. — То есть я хотел сказать — Ариана. Клара? Да нет, Сабина! Я думал, ты обрадуешься — услышав, что мне в конце концов заплатили за работу и я смогу отдать тебе должок: те сто штук, что ты ссудила мне на базаре…

— Сто? — возмутилась она. — А проценты? И кроме того — как насчет особой платы за то, что я тащила твою сумку с самой Топси?

— Проценты получишь натурой. Она оглядела меня с ног до головы, как будто видела впервые в жизни.

— Ты полагаешь, что еще способен на это?

— Испытай.

— Непременно. Давай в ванну — быстро!

— Ненавижу одиночество. В той лодке мы были вдвоем…

— Ну и память у тебя! — сказала она. — Ладно уж. Надо ведь как-то отметить твое появление — живым и здоровым…

Мы отмечали нашу встречу достаточно долго. Все-таки дома — это вовсе не то, что в ресторанном погребе, рыбацкой каморке и даже на постели в поселке, официально вовсе не существующем. И только потом начали разговаривать. Хотя это и разговором назвать было нельзя.

— Трудно было мотаться за мной по Галактике? И как же ты ухитрялась поспевать вовремя?

— Я как раз успела закончить работу, когда ты мне сказал, во что ввязался. Ну, когда в последний раз вышел на связь отсюда.

— Да помню я. И что же?

— Я скостила им половину договорной платы и вместо нее потребовала экстра-карту на ВВ. То есть транспорт и связь по любому каналу. Иначе мне и впрямь было бы не поспеть за тобой. Жалко было денег, конечно. Но…

— Не грусти. Мне в конце концов заплатили. И неплохо.