Кольцо вечности

Сисели заморгала, словно ее ударили неожиданно и сильно. Румянец проступил у нее на щеках, и она выкрикнула плачущим голосом:

— Нет, нет! Но нет ничего ужаснее, чем считать, что кто-то любит тебя, а потом узнавать, что он женился на тебе только ради денег, — она смахнула слезы гнева. — И ведь меня предупреждали об этом! Моя бабушка. Дедушка женился на ней из-за денег, и видели бы вы, что с ней стало! Кажется, она любила меня, не знаю почему, но больше она никого не любила. Она поссорилась с обоими сыновьями, терпеть не могла их жен. Маму трудно не любить, но бабушка и ее ненавидела. Она считала, что все охотятся за ее деньгами, кроме меня, да и то потому, что я слишком молода. Так она и написала в завещании: «…моей внучке Сисели, которая еще слишком молода, чтобы быть корыстной». Конечно, только сумасшедший мог бы заподозрить папу в корыстных мотивах. Но бабушка была способна на все. Она сообщила, что хочет завещать состояние мне, и предупредила, что все будут стараться отнять его у меня… — Внезапно кровь отхлынула от ее лица. — А еще она добавила, что я — смуглая худышка, что мужчины вряд ли будут влюбляться в меня, но станут ухаживать и делать предложения из-за денег.

Мисс Силвер кашлянула.

— Это непростительно.

— Такие слова невозможно забыть. Их вспоминаешь в самое неподходящее время, они разъедают душу изнутри, — она перевела дыхание. — Возьмите бедняжку Эллен Каддл. Бабушка оставила ей пятьсот фунтов, а она вышла замуж за Альберта, которому до нее не было никакого дела. Она на пятнадцать лет старше его!

Мисс Силвер негромко кашлянула.

— Опрометчивый поступок. Женщина должна относиться к себе с уважением. Еще Шекспир говорил об этом.

— А она не послушалась. Конечно, я сразу вспомнила предостережение бабушки, но сумела отмахнуться от него. После ее смерти я хотела отдать деньги папе или Фрэнку — предлагала им распоряжаться состоянием, пока я не достигну совершеннолетия, но они отказались. И я поняла, что от предостережения мне не избавиться. Постепенно я убедила себя, что бабушка могла ошибиться. Мы поселились здесь, я стала встречаться с Грантом — он как раз обосновался в Дипсайде. Мне казалось, он влюбился в меня. Я была безумно счастлива и не вспоминала о бабушке. Мы поженились и целых три месяца были счастливы. А потом я узнала, что все дело в деньгах. Бабушка знала, о чем говорила: дело не во мне, а в деньгах. И я вернулась сюда, — она обернулась с горящими щеками. — Об этом я никому не говорила — не знаю, почему я так откровенна с вами. Наверное, просто пришло время выговориться, — она торопливо подошла к пианино и подняла крышку. — Вы не возражаете, если я немного поиграю?

Глава 30

Был уже одиннадцатый час, когда Фрэнк Эбботт вошел в гостиную и застал там вяжущую мисс Силвер и Сисели, играющую на пианино. Она взяла громкий аккорд, дождалась, когда он стихнет и встала.

— Что-нибудь случилось?

— Нет.

Брамбл поднялся со своего места у камина и обнюхал ноги Фрэнка.

— Ты что-нибудь ел?

— Да, спасибо.

— Хочешь кофе?

— Не беспокойся.

— Я все-таки приготовлю кофе.

Она вышла, и Брамбл следом за ней.

Фрэнк присел к огню. Он замерз, устал, ужин был отвратительным. Впервые за все время службы ему досталось такое утомительное дело. Он принялся рассказывать о нем мисс Силвер под успокаивающий аккомпанемент пощелкивающих спиц, с нетерпением ожидая кофе.

Возвращаясь в гостиную с подносом, Сисели услышала из-за двери негромкие голоса. Она поставила поднос на неудобный резной стул, изгнанный в коридор, а потом поступила по примеру Агнес — медленно и осторожно повернула дверную ручку и слегка приоткрыла дверь. Если ее заметят, она войдет с подносом. Если не заметят — узнает, о чем речь. Тем, кто получил приличное воспитание, не подобает подслушивать у дверей. Это настоящий бунт. А она решилась на такое. Какое-то мощное чувство пересилило ее воспитание, и Сисели стало страшно. Она должна была узнать, что происходит.

И почти сразу она все узнала, потому что Фрэнк произнес:

— Завтра утром я уезжаю отсюда. Сегодня в отеле все номера заняты. Шеф предложил мне уехать и попросить прислать кого-нибудь другого, но я решил идти до конца.

Мисс Силвер деликатно кашлянула.

— Думаю, ты поступил правильно. Отказавшись вести это дело, ты публично признал бы мистера Хатауэя виновным.

Левая рука Сисели замерла на дверной ручке, правой она схватилась за косяк.

— Я не могу оставаться здесь, — продолжал Фрэнк. — Он муж Сисели. Но если он виновен, мне жаль ее и Монику.

— А ты думаешь, он виновен?