Кольцо великого магистра (илл. Л. Фалина)

Изредка Алексей Копыто поглядывал на берег. Там было пустынно. От костров, горевших ночью, не осталось и следа. И люди, и лодка, и оружие, выгруженное с лодьи, — все исчезло, словно и не было ничего. Только одинокий сизый дымок вился над далеким лесом.

Дружинники, помолясь богу, выбрали якорь. Кормщик приказал поднять все паруса, и лодья быстро набрала скорость. Путь был на юг, к Кенигсбергскому замку, что стоит над рекой Пригорой.

После полудня лодья «Петр из Новгорода» обогнула песчаные берега Самбии и вошла в узкий пролив с быстрым течением. И ветер, и море благоприятствовали плаванию. Всем казалось, что лодья скоро станет у спокойной городской пристани. Но ветер внезапно стих, паруса обвисли, и корабль остановился. Ждать ветра в этих местах опасно: морские разбойники кишат в заливах. Новгородцы спустили большой карбас, на двенадцать весел, привязали толстой пеньковой веревкой лодью за нос и, споро загребая веслами, потащили ее в реку. Старшим на карбасе был Анцифер Туголук. Двенадцать мечей, двенадцать круглых щитов и двенадцать сулиц лежали под руками у гребцов.

Лодейный повар Волкохищенная Собака затянул песню. И полилась удалая русская песня по реке Пригоре, разносясь эхом от лесков и пригорков.

Андрейша прикрыл глаза, и ему показалось, что он видит широкую, могучую реку в весеннем разливе и на ней острогрудый корабль, дремучий лес без конца и края, шумящий на ветру вершинами, снежную равнину и мчащуюся тройку. И еще он видел чистые девичьи глаза, черные ресницы и тяжелые косы.

От такой песни забьется сердце русского человека, закружится голова, и почудится ему, что огромная волна подхватила и понесла куда-то далеко-далеко…

Лодья шла среди низких, болотистых берегов, покрытых кустарником, камышом и высокими травами. Вдали виднелись леса. Пруссы, ловившие на реке рыбу, оборачивались и долго смотрели вслед большому кораблю с медведями на парусах и с орлами на флагах. Рыбаки дивились огромным голубым глазам лодьи «Петр из Новгорода». Их не напрасно нарисовал богомаз ладожского монастыря. Говорили, что корабль с глазами видит скалы и берег и может сам отвернуть от опасности.

Скоро новгородцам густой синей тенью открылся вдали орденский замок, а чуть правее — высокий городской собор.

Андрейша давно собрался в дальнюю дорогу. Вместе с московскими боярами он стоял у передней мачты и смотрел на медленно приближавшиеся стены и башни замка. Он был рад и не рад поездке в Вильню. Ему хотелось подольше задержаться в Альтштадте — там ждала его невеста, дочь литовца Бутрима.

Однако сопровождать московских бояр в Вильню — дело почетное. Андрейша понимал, что ему оказано большое доверие.

Глава четвертая. СЧАСТЬЕ РЫЦАРЯ — НА ОСТРИЕ КОПЬЯ

На орденском ристалище продолжалось единоборство. С лязгом и грохотом сшиблись на всем скаку еще два рыцаря. Копья их разлетелись на несколько кусков. Кони чутко вздыбились, рыцари покачнулись, но усидели в седлах.

Заиграла дикая музыка крестоносцев. Ухали барабаны, звонили колокола и цимбалы, по-звериному трубили трубы.

— Победитель получит боевые доспехи и коня с чепраком? — закричали бирючи.

Собираясь продолжать схватку, рыцари отъехали каждый в свою сторону. К ним бежали оруженосцы с новыми копьями.

Гости, сидевшие на скамейках, оживились, заговорили. Одни утверждали, что победит австрийский рыцарь в красном плаще, с красными перьями на железном шлеме. Другие стояли за француза, рыцаря в зеленом плаще и дорогих доспехах. На его золоченом шлеме развевался кружевной женский платок. Среди гостей прошел слух, что австриец оступился, садясь в седло, а это плохой знак.

Дамы с жадным любопытством смотрели на единоборство и вскрикивали всякий раз, когда раздавался звон оружия.

Орденские братья в белых плащах невинности чинно расселись возле великого магистра; они занимали три ряда скамеек. Братья сидели молча, внимательно наблюдая за каждым движением сражающихся. Борьба опытных рыцарей была хорошей школой. В поединке важна не только победа, но и умение изящно держаться на коне, красиво наносить удары.

Князь Витовт с женой Анной сидели на почетных местах, недалеко от благочестивого капитула, и громко обсуждали с боярами промахи и удачи сражающихся.

Знакомый голос заставил князя повернуть голову. «Лютовер, — узнал он, — стремянный боярин Ягайлы. Совсем недавно великий князь наградил его боярской шапкой. Может быть, он убийца моего отца?!»

— Жди меня здесь, — торопливо бросил Витовт княгине.

Волна гнева подняла его с места.

— Убийца! — сказал он, подойдя к Лютоверу и хватаясь за меч. — И ты, холоп, осмелился поднять руку на великого Кейстута!

— Неправда, князь, — спокойно ответил Лютовер и тоже встал.

Ростом он был высок, Витовт рядом с ним казался мальчиком. Лютовер был сильным и бесстрашным, как кабан. Его лицо покрывали многие шрамы от вражеских ударов.

— Я не убивал твоего отца, клянусь… пусть я превращусь в прах! — притрагиваясь к руке Витовта, сказал боярин.

Витовт замолчал, лицо его сделалось спокойнее.

— Хорошо, убил не ты, я верю. Но кто же убийца?