Кольцо великого магистра (илл. Л. Фалина)

— Тот, кто осмелится оспорить хоть одно мое слово, будет убит на месте, — предупредил новый капитан. Его грозный вид как нельзя лучше подтверждал слова. — Помощником назначаю Ячменную Лепешку, — продолжал он. — Мы идем в Альтштадт. Нас ждут братья, освобожденные из застенков Кенигсбергского замка. Наш человек внес за них выкуп. Хо-хо!.. — засмеялся Безухий. — После рыцарских подземелий море им покажется раем.

Безухий обернулся к Андрейше, стоявшему возле мачты со связанными руками.

— Русский мореход отказался вступить в морское братство! Что будем с ним делать?

— За борт! — закричали матросы. — Пусть кормит рыб!

— Я думаю, братья, следует выслушать его историю. Пусть русский расскажет, почему он оказался на «Черном орле». Согласны?

— Я согласен, — сказал белоголовый матрос Ячменная Лепешка. — Пусть расскажет свою историю.

Остальные тоже не стали возражать.

Андрейша понял, что сейчас решится его судьба, и смело вышел вперед. Безухий перерезал веревки на его руках. Юноша стал рассказывать все, что случилось с ним и его невестой Людмилой. Показал зеленый жреческий жезл. Рассказ его мореходы слушали молча, не перебивая.

Он закончил и, опустив голову, стоял перед судом морских братьев.

— Оставить в живых, — сказал белоголовый прусс, — пусть выручает свою невесту.

— Дать ему денег на выкуп!

— Проклятые рыцари! — сказал сутулый венд.

— Пусть живет русский!

— Я — за жизнь!

Оказалось, что все морские братья хотят оставить жизнь юноше.

— Я согласен, — сказал капитан. — Ты найдешь свою невесту, новгородец. Но поклянись своим богом, что не причинишь нам зла.

— Клянусь! — от всего сердца сказал Андрейша. — Если нарушу клятву, пусть на меня святой крест и земля русская!

— Теперь, друзья, — обратился капитан к матросам, — прибрать корабль, смыть кровь и выбросить всю падаль за борт.

Матросы принялись за работу. К полудню когг «Черный Орел», подняв все паруса и переваливаясь на волнах с борта на борт, шел на запад. Теперь он назывался «Золотая стрела». И флаги, развевавшиеся на нем, принадлежали городу Риге.

Тут же, на палубе, морские братья принесли жертву богу — повелителю моря и ветров Пердоето. Огромный, выше облаков, он стоит посреди моря. Вода ему по колени. Когда он поворачивался, менялось направление ветра. Если Пердоето гневался на рыбаков, он убивал всю рыбу в тех местах, где они рыбачили.

Повар зажарил несколько жирных лососей. Принес на палубу стол, покрыл чистой скатертью и положил на него рыбу. А Безухий стал лицом к ветру и просил у бога благополучного плавания. Все низко поклонились и сели за стол.

Самую лучшую рыбу бросили в море.

С левого борта тянулась белая полоса берега с огромными песчаными холмами.

Через три дня у пристани Альтштадта Андрейша покинул палубу «Черного орла». Одноухий обнял его на прощание и сказал:

— Старшим поваром в Кенигсбергском замке работает наш человек, прусс Мествин. Покажи ему жезл криве, и он все для тебя сделает. И мы поможем, если понадобится, — добавил пират, — не забывай, что у тебя есть друзья.

Глава двадцать восьмая. СВЯТЫЕ ТОЖЕ ОШИБАЮТСЯ

Андрейша пятый день жил на постоялом дворе в Альтштадте. Он успел познакомиться с двумя новгородскими купцами, занимавшими по соседству небольшую комнатушку. Новгородцы вели себя в городе осторожно, возвращались домой рано, как только закрывали лавки, после ужина уходили к себе, и достучаться к ним было трудно.

Первый раз Андрейша остановил земляков возле узкой лестницы; они только отужинали и подымались к себе наверх. Купцы отнеслись к нему недоверчиво, но, услышав имя знаменитого мастера с Прусской улицы, подобрели.

— Знаем Алексея Хлынова, как не знать, мечи его носим. А ты что, сродственником ему доводишься? — спросил старший купец, Фома Сбитень. Седая борода вилась у него колечками, выглядел он как святой с новгородской иконы.

— Сын я ему, — сказал Андрейша, — в море хожу подкормщиком на лодье «Петр из Новгорода». А кормщик Алексей Копыто — мой дядя, материн брат.

— И купца Алексея Копыто знаем, — закивали бородами купцы. — Теперь и тебя признаем, молодец. Заходи к нам в горницу, перемолвимся словом. Здесь, под лестницей, какой разговор. Свое племя встретить в чужом краю куда как приятно.

Заперев на тройной запор дверь, купцы усадили Андрейшу за стол. Купец помоложе, Иван Кашин, достал с полки большую глиняную бутыль с хмельным. Пили из ковша по очереди; мед играл, искрился и щекотал в носу. Купцы назвали свои имена. Оба именитые, иванские.

— Мы купцы, товаров прибыльных ищем, и не диво, что по городу околачиваемся, — сказал старик. — А вот ты как, молодец? Мореходу на своем корабле способнее, нежели в заезжем доме.

Андрейша подумал и раскрыл купцам свою душу. Рассказал, как дядя послал его в Вильню толмачом с московскими боярами. Рассказал про свою невесту, и как они встретились в Вильне, и как захватили ее рыцари.

Купцы только причмокивали и покачивали головами.