Кольцо великого магистра (илл. Л. Фалина)

Витовт давно решил, что делать. Сильное чувство любви к земле своих предков вспыхнуло в нем неугасимым огнем. Оно переселило желание отомстить. Подчиниться немцам, быть у них вассалом — это конец! Витовт понимал, что через несколько лет рыцари настроят замки в Жемайтии и окрепнут так, что никакая сила не выгонит их из завоеванных земель.

А с ним, Витовтом, они поступят, как поступали с покоренными прусскими князьями. А если он не захочет стать рабом, рыцари уничтожат его.

Нет, он должен пойти на примирение с Ягайлой, склонить на время голову. Когда гроза пройдет, он сумеет отомстить, отца он никогда не забудет. Но час мести еще не настал. Бороться с Ягайлой за великокняжескую корону надо на равных правах. Русские княжества — немалая сила, поэтому Витовт решил принять православие. Католик или православный, все это не более, как военная хитрость. «Рыцари навсегда останутся врагами, — думал он, — ибо между мной и ними лежит Жемайтия. Но когда наконец придет мой час, я разорву подлое сердце Ягайлы».

Ночью подул ветер с моря, и туман закрыл замок Мариенвердер. Над Неманом туман стоял плотной стеной. Пользуясь туманом, несколько орденских барок с солдатами и съестными припасами подошли к стенам замка. Солдаты забрались в замок по веревочной лестнице. Осажденные встретили их восторженно, в замковой церкви отслужили мессу.

Это был передовой отряд, посланный великим маршалом на выручку.

— Через три дня, — сказал командир отряда, — великий маршал Конрад Валленрод сам приведет войска и разобьет язычников.

А литовцы по приказу Витовта готовили осадные машины с таранами и ставили на колеса осадную башню.

Несколько охотничьих дружин, пополняя съестные припасы, промышляли в лесу зверя. К лагерю непрерывным потоком двигались телеги, доверху груженные солониной, сухим мясом и копченостями. Сотни рыбачьих лодок сновали по Неману и Вилии: с них закидывали сети и ловили рыбу.

Войско, как прожорливое чудовище, требовало каждый день сотни быков, оленей, кабанов, много пудов рыбы и хлеба.

Наконец у стен Мариенвердера появились лазутчики великого литовского князя. С ними прибыли княжеские слуги на шестидесяти возах. Рядом с шатром Витовта поставили еще один шатер, синий, для Ягайлы. Задымила великокняжеская кухня.

Впереди главных сил, окруженный русскими и литовскими воеводами, гарцевал на горячем коне князь Скиргайла.

Отряд за отрядом подходили отборные войска с хоругвями и знаменами русских городов и княжеств. Медленно ползли невиданные медные чудовища. В каждую пушку было впряжено по двенадцать крепких лошадей. Пушки изготовили русские мастера из Смоленска. На телегах с высокими бортами ехали русские пушкари со снаряжением для стрельбы. На ста двадцати телегах везли порох. А еще на ста двадцати — каменные ядра, обтесанные точно по жерлу пушек.

Великий князь Ягайла, покачиваясь в седле, думал, как он встретит двоюродного брата. Он не верил Витовту и ненавидел его. Но положение в Литве все ухудшалось, жемайты и литовцы толпами бежали к Витовту и вместе с ним разоряли литовское государство. Поднялись старшие гедиминовичи. И в русских княжествах начались колебания.

Немецкие рыцари не пойдут на уступки. С ними только война. Вся надежда великого князя была на помощь будущего тестя. «Если московская княжна София будет моей женой, — думал Ягайла, — Дмитрий заступится». Вот почему Ягайла согласился на уговоры матери помириться с князем Витовтом. «Как только трокский князь станет православным, — говорила старая княгиня, — а уж я постараюсь, чтобы об этом все узнали, он перестанет прельщать язычников и сразу потеряет свою силу. Вот тогда ты возьмешь его голыми руками».

Великий князь понял, что, помирившись с Витовтом, он нанесет чувствительный удар ордену и ослабит самого трокского князя. «Но я не собираюсь забывать, — думал Ягайла, — свои обиды и пригревать на груди змею».

Заиграли медные трубы. Навстречу великому князю ехал Витовт, окруженный кунигасами. Когда Ягайла увидел, что Витовт сошел и идет к нему пеший, он сделал то же самое. За великим князем спешилась вся свита.

Двоюродные братья под одобрительные возгласы литовских бояр и жемайтских кунигасов обнялись и поцеловались.

На совете в шатре великого князя Ягайлы военачальники дружно решили не затягивать осаду: в крепости продовольствия было вдоволь и долгое сидение только бы ослабило осаждавших.

Скиргайла предложил перегородить завалами Неман. Он опасался, что орденские войска подоспеют на помощь к рыцарям.

— Если великий маршал, — сказал он, — переправится на правый берег и станет нас теснить, взять крепость будет трудно.

Сразу после совета несколько сот литовцев и жемайтов отправились на лодках вниз по реке Неману возводить завалы.

Ночью в шатер Скиргайлы воины приволокли вражеского лазутчика. Князь поднялся с постели злой, с красными со сна глазами и стал допрашивать солдата про дела в осажденной крепости. Но немец не хотел говорить.