Кольцо великого магистра

Пан жил себялюбиво и злобно.

Лес шумел и гневался на панскую жестокость. Чаша терпения переполнилась, и крестьяне решили насильно взять хлеб из панских амбаров.

— Пора заколоть кабанов, жирующих на наших хлебах, — сказал крестьянин Михась.

Он был храбр и справедлив, крестьяне любили его. Михась потерял правую ногу в боях с Литвой и ходил на деревяшке. Он умел заговаривать зубную боль и исцелять раны и хворь у людей.

Пастух, по прозвищу Заячий Коготь, придумал, как пробраться в замок.

— Под южной стеной, у кустов бузины, — сказал он, — надо прокопать земляной ход во двор замка, он как раз выйдет в большой сарай, где сушат дрова на зиму… А влезем в замок, — добавил он спокойно, — и пана, и все панское отродье — под топор, без жалости, как нас и наших детей не пожалел.

Своим предводителем крестьяне выбрали Михася.

Целый месяц люди по ночам рыли земляной ход и корзинами относили землю в лес. Кузнецы собирали и чинили брошенное по дорогам оружие. Во вторник, после дня святого Франциска, крестьяне решили напасть на замок.

Две пары внимательных, ненавидящих глаз следили из-за кустов бузины за отрядом Ясека из Коровьего Брода. Загибая пальцы, дозорные считали всадников: их было столько, сколько пальцев на четырех руках, и еще четыре. Когда закрылись ворота, пастух Заячий Коготь сказал:

— Беги, сынок, к Михасю, скажи ему, сколько шляхтичей приехало в замок.

Еще до того, как показалась луна, к замку из леса стали скользить тени. Крестьяне пробирались ползком от дерева к дереву, от куста к кусту. Они были вооружены мечами, пиками и топорами. Почти у всех на головах шлемы, а на некоторых стальные кольчуги.

У южной стены замка, в кустах бузины, они исчезали в глубокой яме, не проронив ни одного слова…

Андрейша увидел дурной сон и проснулся. Пот прилепил к телу рубаху. Сердце билось сильными толчками.

В коридоре явственно послышались крадущиеся шаги, кто-то легко прикоснулся к дверному замку. Андрейша вспомнил, что, ложась спать, запер дверь на задвижку, и успокоился. «Но кто может ходить так поздно? — подумал он. — Сколько сейчас времени?»

Как бы в ответ на его мысли, надтреснутый церковный колокол отбил три часа.

Андрейша вспомнил Людмилу; вместе со служанкой Зосей она осталась в покоях хозяйки дома. И опять на душе сделалось пасмурно, в сердце ударила тревожная мысль. Опять шаги в коридоре. Теперь ему казалось, что он слышит приглушенные голоса. Звякнуло оружие.

И вдруг тревожный набатный звон нарушил тишину: несколько частых ударов в надтреснутый колокол, и опять все смолкло. А потом, как по сигналу, во всех концах замка раздались яростные человеческие вопли.

— Ясек, проснись, Ясек! — стал трясти Андрейша своего друга.

Пока Ясек протирал глаза, Андрейша лихорадочно вооружался. Он напялил кольчугу, сапоги, перепоясался мечом.

От лунного света в комнате было светло как днем.

Увидев, как торопится Андрейша, шляхтич тоже схватился за оружие.

Крики и шум делались все громче. По каменным плитам коридора стучали чьи-то сапоги. Опять кто-то стал дергать дверь. На этот раз Андрейша услышал голос Стардо.

— Андрейша, отвори скорей, скорей!

Мореход отодвинул засов, распахнул дверь, в комнату ввалился Стардо с Людмилой на руках. Она была в беспамятстве, в одной рубашке, с распущенными волосами, падавшими до самого пола.

Андрейша дрожащими руками задвинул дверной засов.

— Крестьяне восстали, — возбужденно произнес Стардо. — Возьми свою невесту, я едва успел спасти ее от смерти.

Мореход бережно уложил девушку на постель и старался привести ее в чувство.

— Людмила, незабудочка моя! — твердил он одно и то же. — Что с тобой?

Наконец Людмила шевельнулась, хвоинки ее ресниц приподнялись. Взглянув в глаза Андрейше, она улыбнулась, и маленькая рука потянулась к нему…

— Андрейша, — сказал Стардо, его глаза лихорадочно горели, — крестьяне захватили замок. Они убили пани Марию… Дочери и сыновья тоже убиты. Сам пан Сендинеж с верными людьми закрылся в домашнем костеле. Если он пробьется к воротам, восставшие крестьяне погибнут вместе с семьями.

— Идем к нему на помощь, Андрейша, — задохнувшись, вскричал Ясек, — он из рода наленчей; надо поднять людей!

— Я запер твоих людей, Ясек, — спокойно сказал Стардо, — и тем избавил их от смерти. Их не тронут… но ты не должен выходить из этой комнаты.

— Матка бозка, что он говорит?! — закричал Ясек. — Пусти, открой дверь, или я… — Шляхтич бросился с мечом на прусса.

Но недаром Стардо был оруженосцем у великого маршала Валленрода. Один удар, и меч Ясека вылетел из его рук.

Стардо поднял его и выбросил в окно.

— По законам рыцарской чести, твоя жизнь и твое имущество принадлежат мне, — произнес Стардо. — Но ты побратим моего друга. Я дарую тебе жизнь и возвращаю имущество, если ты дашь рыцарское слово не вмешиваться.

— Дай слово, Ясек, — сказал Андрейша.

Ясек думал. Другого выхода не было.

— Даю рыцарское слово, — хмурясь, произнес он, все еще не переставая колебаться.