Кольцо великого магистра

— Слушаюсь, брат великий маршал… Но убивать русских купцов?! С Новгородом и Москвой у нас мир. А кроме того, мне говорил главный эконом…

Великий маршал грозно насупился.

— Через десять минут погоня должна выехать из ворот, — медленно выговаривая слова, сказал он. — Командиром назначаю рыцаря Гуго Фальштейна.

— Слушаюсь, брат великий маршал.

Священник бесшумно исчез, как и появился.

Огонь в камине затухал. Конрад Валленрод подбросил несколько сухих поленьев и стал думать о завтрашнем дне. Он не любил походы на мирных жителей, считая, что они расшатывают послушание и порядок среди братьев. Но меркнущая слава ордена должна поддерживаться. Иноземные рыцари, участники походов на язычников, возвеличат орден. Слава ордена — их слава. Посвящение в рыцари на поле боя почитается за великую честь. Рыцарское войско должно покинуть замок завтра до рассвета.

* * *

Главный орденский эконом Генрих фон Ален жил в угловом замке. Он был невелик ростом и толст. Лицо гладкое, жирное. Он любил хорошо поесть и попить, а больше всего любил сладкое. Мысли и стремления эконома были иного свойства, нежели у великого маршала. Он вел борьбу с ганзейскими купцами за право торговать с Новгородом дешевыми польскими тканями и искал союзников среди русских.

Ганзейские купцы, боясь соперников, круто воспротивились, не пожелав делиться доходами от прибыльной торговли. С ними приходилось считаться даже ордену. После штральзунского мира 1370 года ганзейцы надолго стали первой морской державой на Балтийском море.

Но эконом решил действовать на свой страх и риск. Два года назад приказчик ордена Фрекингаузен, нагрузив крытый возок польским сукном, отправился в Новгород. В обход порядкам ганзейской торговли, он выехал осенью, сухопутьем, через Пруссию и Курляндию, тогда как ганзейцы шли в Новгород на кораблях через лифляндские порты. Попытка Ганса Фрекингаузена окончилась неудачей. Ганзейцы нажали на новгородские власти, и орденский приказчик был посажен в тюрьму. Он отсидел всего один месяц и был отпущен новгородцами восвояси.

Вернувшись в Кенигсберг, Ганс Фрекингаузен придумал, как обойти ганзейских купцов.

— Если они не позволяют торговать сукном, повезем серебро, — сказал он главному эконому. — Новгород нуждается в серебре.

Генрих фон Ален оценил выдумку. Серебро у ордена всегда в избытке. На серебро можно покупать меха и воск — главные товары Новгорода. Если дело пойдет удачно, орденские приказчики повезут во Фландрию, кроме янтаря, новгородскую белку и душистый воск. Пусть это будет ответным ударом заносчивым ганзейским купцам.

Генрих фон Ален положил сладкую фигу в рот и зажмурился от удовольствия. Итальянские сушеные фиги были его слабостью. Вчера в замок привезли новую партию, и Генрих фон Ален получил на пробу не две-три ягоды, а целую корзину стоимостью в полторы марки.

Наслаждаясь фигами, Генрих фон Ален вспомнил, на чем держалось могущество ганзейцев. Все началось из-за селедки. Сначала презренная рыба шла вдоль поморского берега, и возвысились Любек, Висмар Росток и Штральзунд. Когда селедка изменила свой путь и двинулась через Зундский пролив, за ней следом устремились северные рыболовы. И ганзейцы сражались с датчанами, англичанами, шотландцами и голландцами. Разрушив не одну датскую крепость и утопив сотни кораблей, немецкие купцы заключили мир в городе Штральзунде. Завладев по договору городами Сконер и Фальстербо, они утвердили свое господство в сельдяном промысле… «Купчишки все равно сядут в хорошую лужу, — закончил свои размышления эконом. — Они не захотят платить Новгороду за меха и воск серебром».

Генрих фон Ален съел еще одну крупную фигу и спрятал заветную корзину.

Глава девятая. ВЕЛИКИЙ ПЕРКУН В ЖЕРТВУ ТРЕБУЕТ РЫЦАРЯ

До орденского замка Рогнеды оставалось не более трети пути. Дорога шла среди дремучих лесов и непролазных болот, по бревенчатым мосткам и гатям. Стоит не знакомому со здешними местами человеку сойти с почтового тракта, соединяющего орденские земли, сделать два-три шага в сторону, и он может завязнуть в трясине.

Роман Голица ехал впереди. Высокая, плотная фигура боярина будто срослась с лошадью. Легкая стальная кольчуга не отягощала его, не связывала движений. На голове — золоченый шлем с шишаком, у пояса — короткий меч.

Чуть поотстав, бок о бок шли кони пузатого Василия Корня и Дмитрия Саморяда. Бояре были вооружены, как и Голица, только шишаки без позолоты. Из-под шлема Саморяда выбегали светлые кудри.

Но наряднее всех выглядел Андрейша: на спине и на груди серебристой кольчуги блестели золотые новгородские медведи. Знатный оружейник не поскупился для сына.

Московские послы ехали не спеша. Роман Голица берег лошадей. «Места незнамые, — размышлял он, — потребуется вдруг от коней резвость, а откуда ее взять, ежели они приустали?»

Солнце поднималось все выше и выше, близился полдень. На дороге жарко, летнее солнце палило немилосердно. Хотелось сойти с коня, полежать на траве под густой тенью деревьев.