Кольцо великого магистра

Перед тем как влезть на полок, Ягайла, по русскому обычаю, перенятому от матери, велел облить себя душистым квасом. И на раскаленную каменку банщики плеснули несколько ковшей. А после, вынув из ушата распаренные веники, стали по очереди нахлестывать белое княжеское тело.

Нежась в парильне, Ягайла снова вспомнил свою любимую собаку Змейку, но ненадолго — жаркие березовые веники выхлестали заботы и горести из сердца. Он стал думать о невесте, дочери московского князя. Какая она: толстая или худая, гадал он, веселая или, может быть, скучная, как мать, великая княгиня Улиана? Вспомнил и свою любимую рабыню Сонку.

Распаренный, усталый, но довольный пришел в опочивальню великий князь. Он с удовольствием вдыхал аромат сухих трав, развешенных пучками под потолком. Трава своим запахом отгоняла злых духов и пугала блох. Иконные лампады слабо освещали горницу. Сладко манила к себе постель — низкое ложе под парчовым теремом на четырех резных ножках.

Вытерев ручником испарину, обильно выступившую на теле, князь почувствовал жажду и послал оружничего за квасом. Он не заметил, как шевельнулись камчатные занавеси и с кровати на ковер быстро сполз одноглазый монах в коричневой сутане. Молча он бросился к двери и заложил дубовый засов.

Францисканец Андреус Василе дрожал от страха. Он пробрался в лес, переодетый княжеским охотником, и, сказавшись больным, остался у Выдайлы. В день приезда князя монах забрался в княжескую кровать и снова надел сутану.

«Что, если великий князь закричит? — думал монах, прижимаясь к двери. — Стражники выломают дверь, меня схватят и предадут подлой смерти».

Но Ягайла не закричал. Он боязливо посматривал на одноглазого монаха, внезапно появившегося в горнице. «То ли дьявол, — думал князь, — то ли лихой человек».

На всякий случай он прочитал про себя молитву и громко сказал:

— Исчезни, рассыпься в прах, исчадие ада! — и поцеловал золотой чудодейственный перстень.

Коричневый монах с веревочным поясом не исчез.

Великий князь раскрыл было рот, чтобы позвать на помощь, и вдруг монах повалился у его ног на колени.

— Что тебе? — ощупывая незнакомца быстрым взглядом, спросил Ягайла. Он переступал босыми ногами, пятясь и прикрывая голое тело халатом.

— Позвольте сказать то, что у меня на сердце, ваше величество. То, что мне велели сказать Иисус Христос и дева Мария, — услышал князь дрожащий голос.

— Говори, — успокаиваясь и приглаживая жидкие волосы, сказал князь, — только недолго.

Длинноносый монах поднялся с колен.

— Король Польши и Литвы? — неожиданно сказал он, пожирая Ягайлу единственным глазом. — Ваше величество, умоляю вас, станьте королем, возьмите корону многострадальной Польши, защитите ее. Мы будем почитать вас как святого.

— Король? — воскликнул Ягайла. — Ваше величество? Почему ты меня так называешь? Король Польши и Литвы?! Но Польша слабая и бедная страна, — сказал он, вспомнив картины недавнего похода. — Королю ниоткуда дань не идет и народов податных нет.

— Польша сильна католической верой, ваше величество, и я…

В дверь постучали, чей-то голос спросил князя.

— Ваше величество, — умоляюще сказал монах, — прикажите боярину подождать у дверей, а я расскажу, как вам сделаться королем.

За дверью слышались торопливые шаги, возня. Кто-то пытался открыть дверь.

— Эй, там, — повелительно прикрикнул Ягайла, — не шумите, я занят!

Голоса за дверью стихли, шум прекратился.

— Теперь говори, — посмотрел он на монаха. — Если пустое, сидеть тебе на колу.

— Ваше величество, вам надо жениться на польской королеве Ядвиге, и вы станете королем Польши и Литвы, с правом престолонаследия, — быстро сказал монах.

— Польская королева Ядвига?! — протянул Ягайла. — Я ничего не слыхал о такой королеве. — «Ваше величество» приятно щекотало его самолюбие.

— Ваше величество, — опять сказал монах, — королевна Ядвига, дочь венгерского и польского короля Людовика, скоро будет коронована на польский престол. Ей тринадцать лет, она очень красива, вашему величеству будет приятно…

— Врешь, монах! — поднялся с места Ягайла. — Она давно повенчана с князем Вильгельмом Австрийским! — И великий князь схватился за палку, собираясь ударить лжеца.

— Поляки никогда не согласятся поставить королем Вильгельма, ваше величество, — заторопился францисканец. — Если вы захотите, Ядвига будет ваша. Вместе с ней вы получите польскую корону… Лучше быть рыцарем, чем оруженосцем. Не правда ли, ваше величество?