Кольцо власти

Их широкое ложе стояло в углу большой, убранной коврами комнаты. Сквозь окно, полузавешенное тяжелыми шторами, пробивался неяркий вечерний свет. Его красноватые отсветы падали на каменные стены и висящие на них старинные шпалеры, изображавшие фривольные сцены из жизни пастухов и пастушек. Со временем краски выцвели, и тела персонажей приобрели грязный оттенок, почти сливавшийся с зеленоватым фоном, изображавшим траву и причудливые растения.

Только пасущиеся козы, безмятежно наблюдающие за сплетенными телами людей, светлыми пятнами выделялись на выцветших полотнах.

— Надо бы заказать новые шпалеры… — продолжая блуждать рукой по телу Гунхильды, сказал герцог. — Помнишь, какие красивые полотна показывал нам Мозес Шоберский? Надо такие же и в Хельсингер привезти.

— Зато у него жена рыжая, а кроме того, новые шпалеры очень дорого стоят, милый, — возразила женщина, потягиваясь под возбуждающими движениями руки Бьергюльфа, — нам и так предстоят большие расходы.

— Какие же? — склоняясь над ней, спросил герцог. — Вы, женщины, всегда найдете какой-нибудь предлог, чтобы сделать все по-своему.

— Разве ты можешь так сказать обо мне, дорогой? — оплетая руками шею мужа, промурлыкала Гунхильда.

— Сейчас узнаю, — прохрипел Бьергюльф, заводя ее руки назад, за голову, и прижимаясь телом к прохладной коже женщины.

…Когда после они лежали рядом, чуть касаясь друг друга разгоряченными телами, Бьергюльф вновь задал свой вопрос:

— Так какие расходы ты имела в виду?

— Расходы? — встрепенулась Гунхильда.

— Да, — нетерпеливо спросил герцог, — ты говорила о предстоящих нам больших тратах.

— Да, конечно. — Она повернула к нему голову. — Хайделинду ведь скоро придется выдавать замуж.

— Угу, — подтвердил герцог, — я уже присмотрел ей хорошую пару.

— Знаю, знаю, — засмеялась герцогиня, — ты говоришь о Хольгере?

— По-моему, это тот человек, что нам нужен, — уверенно продолжал Бьергюльф. — Богат, знатен, да и здоровьем не обделен, — хохотнул он, повернувшись к Гунхильде. — Ты ведь не хочешь, чтобы твоя дочь не получила в должной мере того, что достается тебе?

— Нет, конечно, — она обняла герцога, целуя его плечи и грудь, — но ведь такого, как ты, все равно больше не сыщешь!

— Это точно, — гордо похлопал себя по груди Бьергюльф, — но Хольгер, кажется, немногим уступит мне.

Он знал это наверняка, поскольку не один раз они вместе с графом забавлялись в парной тем, что не очень пришлось по нраву барону Амальрику. Однако посвящать Гунхильду в эти подробности он, разумеется, не собирался.

— Моя племянница должна иметь достойного мужа, — продолжал герцог, — малышка выросла, что надо, — он прищелкнул языком.

— Она похожа на меня, и… — начала герцогиня, но вдруг замолчала, вспомнив тягостный утренний разговор с дочерью.

— Что ты сказала? — подумав, что не расслышал конца фразы, спросил Бьергюльф.

— Я боюсь, что она не совсем хорошо себя чувствует… — неуверенно сказала Гунхильда, — Сегодня утром она затеяла на редкость странный разговор. Ее мысли…

— Какие мысли могут быть у девушки в ее возрасте? — рассмеялся Бьергюльф, просовывая руку под талию жены и стараясь ущипнуть то место спины, на котором у Гунхильды красовались две прелестные ямочки. — Ей нужен хороший, крепкий мужчина, — достигнув своей цели, продолжал он, — и только об этом она и должна мечтать.

— Отстань, ненасытный, — ласково ответила герцогиня, поворачиваясь к Бьергюльфу, — только у тебя это всегда на уме. У других, может быть, все немного иначе. Подожди, дай я договорю.

— Говори, — усмехнулся герцог, обнимая ее за талию, — я же не закрываю тебе рот.

— Это слишком серьезно, — Гунхильда уперлась руками ему в грудь, стараясь вырваться, — подожди!

— Да что с тобой? — отпуская ее, недовольно спросил Бьергюльф. — Ты, как всегда, преувеличиваешь. Наверное, ей нужны новые наряды?

— Не угадал, — ответила герцогиня и выпалила единым духом: — Хайделинда говорит, что ты был заинтересован в исчезновении старшего брата.

Герцог мгновение пролежал в оцепенении, словно получил удар дубиной по затылку. Потом он вдруг вскочил с постели и метнулся к окну. Выглянув зачем-то наружу, где светлая ночь уже сменила закончившийся день, он обернулся к герцогине. Голый, взъерошенный, с разведенными в стороны руками, в сумеречном свете он походил на огромную тряпичную куклу с трясущейся головой, пришитой неумелым мастером.

— Откуда? Откуда у нее эти мысли?! — задыхаясь, спросил он Гунхильду, как будто боясь, что не сможет до конца выговорить эти слова.

— Ей сказали об этом в Бельверусе, — ответила герцогиня, сжимаясь от страха и прикрывая тело скомканной простыней. Она первый раз видела Бьергюльфа в таком состоянии.

— Это враги! Меня хотят извести! — вскричал герцог, бросаясь к постели.

Гунхильда отпрянула назад.

— Враги! — убежденно повторил Бьергюльф, стараясь взглянуть в глаза герцогине.

— Какие враги? — спросила Гунхильда.

— Ты же понимаешь, что у меня были причины убрать Гюннюльфа?

— Да, конечно, — бессильно склонила голову герцогиня.

— Кто-то хочет нам напакостить, он и распускает грязные слухи! — В голосе герцога звучал неподдельный страх.