Кольцо зла

– Знаю, – Иван обреченно махнул рукой и, жестом прогнав своих, искоса взглянул на прелата.

– Святой отец, твои люди могут узнать кое-что у доминиканцев?

– О еретике? – отец Валентин оказался весьма понятлив.

– О нем… Кажется, это мой слуга.

– Узнаем, не переживай, – пообещал падре. – Тем более господин за слугу не отвечает.

– У инквизиции может быть другое мнение.

Отец Валентин усмехнулся:

– Молись, сын мой! Выручим.

Он вышел, а вслед за ним – и Раничев. Соседи-торговцы давно гуляли на корме, с интересом наблюдая, как управлялся с огромным румпелем кормчий.

Немного подышав воздухом, Иван отправился обратно в каюту и растянулся на циновке, вытянув ноги. Однако дела! Ну не везет ему с людьми – эдак скоро вообще никого не останется. Вот так посольство! Хотя, конечно, Иван вовсе не собирался являться на прием к его величеству кастильскому королю Генриху, но тем не менее…

Скрипнув дверью, в каморку вошел отец Валентин.

– Ну? – Раничев присел к столу и нетерпеливо посмотрел на прелата.

– Значит, дело было так, – без всяких предисловий начал тот. – Эти балбесы-доминиканцы уже здесь, на корабле, получили от кого-то донос о том, что пассажир с верхней палубы, записанный в корабельную книгу под именем Григория из Литвы – высокий, лысоватый, жилистый, – на самом деле никакой не Григорий, а знаменитый еретик из Болоньи Франческо Туззи, давно уже объявленный в розыск святой инквизицией за богомерзкие идеи о множестве миров.

– Вот так дела! – выслушав, покачал головой Иван.

– Да ты не переживай, – успокоил отец Валентин. – Доминиканские балбесы схватили его, спросив только имя – спешили! – так что никто не знает, что еретик – твой слуга!

– Слава святой Деве Марии!

– К тому же, – прелат засмеялся, – и еретик-то он – липовый!

– Как так? – не понял Раничев.

– А так! – святого отца прямо-таки распирало от того, что доминиканцы так лопухнулись. – Я прекрасно знаю Франческо Туззи из Болоньи. Это не лысоватый кряжистый брюнет, как твой слуга, а длинный тощий блондин с пышной и кудрявой шевелюрой. Так что никакой это не еретик. Ха! Уж теперь точно, наложат на этих незадачливых балбесов епитимью. А нечего верить всяким гнусным доносам! Проверять надо, прежде чем бросаться с арестом. Вот балбесы – ха-ха!

Отец Валентин радостно потер руки.

Несколько повеселел и Раничев: все ж приятно было узнать, что Григорию, по сути, ничего страшного не грозило. Однако кто же, интересно, доносчик?! И, главное, зачем ему было доносить? Загадка…

– Значит, автор доноса неизвестен?

– В том-то и дело, что нет!

– И донос, вероятно, был написан на латыни…

– Или на болонском диалекте, но скорее, конечно же, на латыни, итальянские языки понятны далеко не всем в Италии.

Загадка… Раничев покачал головой. Задача со многими неизвестными. Кому мог так насолить Григорий? Кто его убрал и зачем? Вряд ли это хоть когда-нибудь возможно будет узнать, разве что потом, на обратном пути, поподробнее расспросить Григория… Тот ведь попытается вернется домой. В Переяславль-Рязанский. Хорошо бы вернулся. Там бы и переговорили. Эх, самому бы вернуться, помоги, Святая Дева!

* * *

Без всяких приключений караван судов арматора Массимо Леониди миновал черноморские проливы и, выйдя в Эгейское море, повернул на юг, огибая Грецию – доживавшую свой последний век дряхлеющую империю Ромеев. Дни тянулись медленно, похожие одни на другие. Утро – под свист боцманской дудки – молитва – «Аве, Мария!», потом месса, вечером снова «Аве, Мария!», если бы не беседы с отцом Валентином, то можно было бы сойти с ума от тоски, тем более что около суток суда стояли на якорях у какого-то греческого мыса – опасаясь пиратов, ждали попутный караван с Крита. Дождались с десяток судов и, переговорив с их арматорами, примкнули сзади. В паруса ласково дул ветер, послушно расступались перед кораблем синие, с пенными барашками, волны, с шумом взлетая к носовой палубе. Акинфий, к счастью, не страдал от морской болезни, а вот бедняга Захарий совсем измучился – бледная фигура его постоянно маячила у самого борта, извергая в море остатки еды. И это в хорошую-то погоду. Что ж с ним будет в шторм, не дай, Боже, конечно, такого экстрима.

Иван как накаркал! Маленькое смутно-сероватое облачко, внезапно возникшее на горизонте, внезапно превратилось в синюю быстро приближающуюся тучу. Задул, забуранил, завыл в снастях, ветер, погнал на суда высокие злые волны, да так истово, что корабли затрещали, а их пассажиры дружно вознесли молитвы Господу. Спотыкаясь о паломников, забегали по палубе матросы, спустили паруса – молодцы, успели вовремя, старый капитан Карло был опытен и знающ.

Набежавшая волна внезапно ударила в борт с такой силой, что «Золотая амфора» подпрыгнула, дернувшись всем своим корпусом, и тяжело завалилась влево.

– К волне! – заорал капитан кормщику. – Носом к волне, сто чертей на бочку!