Кольцов. Часть 2

– Я? – она еще раз улыбнулась и переменила положение ног. – Я, в общем-то не жалуюсь, а просто хотела бы предотвратить возможные неприятности.

Голос у чиновницы был чуточку хрипловат, но довольно приятен. И было в нем, как показалось Андрею, нечто порочное и вызывающее. Едва уловимый флер некой таинственности.

– Так… – Андрей откинулся на спинку стула. – Слушаю вас внимательно.

– Дело в том, что в жару у меня немного отекают ступни ног, в области лодыжек. Сказали, что с почками и сердцем все обстоит неплохо, но вот…

– Снимите чулки, мадам, мне нужно вас осмотреть. У вас есть заключение прочих докторов?

– Да, непременно.

Она зашла за ширму.

Спустя некоторое время Андрей записывал в карточку результаты осмотра.

– На первый взгляд я не вижу у вас, Варвара Семеновна, никаких серьезных отклонений. Вены расширены лишь на одной ноге. Умеренно. Ток крови, я полагаю, неплохой. Цвет кожи одинаков по всей ноге. Я явно не обнаружил у вас никаких признаков поражения вен. Конечно, надо наблюдать все в динамике и только. Я назначу вам мази, и пройти курс анализов. После которых уже смогу окончательно поставить диагноз.

– Значит, вы не находите ничего страшного? – с улыбкой спросила она, кокетливо пряча узкие ухоженные ступни. Андрей успел заметить, что ногти женщины покрыты розоватым лаком.

«Дамочка явно любит бывать за границей, – отметил он. – У нас ногти красят лишь кокотки. И то не столь изысканно. И духи, как чувствуется, не из дешевых. Но ноги, на мой вкус, сильно тощие. И зад тощий, – он бегло осмотрел ее фигуру, когда она отходила к ширме. – А впрочем, Кольцов, какое тебе дело до фигуры твоей пациентки? Тем более, чиновницы. И то, что она откровенно строит тебе глазки, не делает ей честь. А впрочем, какая там честь у партийной номенклатуры? Типичная бюрократка. Ладно, не о том я думаю».

– Итак, Варвара Семеновна, вот вам рецепт на две мази. Натирайте ими ноги на ночь попеременно – чередуя. После результатов анализов, я смогу вам назначить более расширенное лечение. Как вариант – лечение грязями, ванны. Что еще? – Андрей задумчиво посмотрел в окно. – Ах, да, пожалуй, самое главное.

– Да? – она кокетливо улыбнулась.

– Самое главное, товарищ Бронш, это правильное питание.

– Это какое же? – тонкая бровь изогнулась в ироничной усмешке.

– Минимум соли и сахара. Сладостей желательно совсем не употреблять. Меньше алкоголя и животных жиров.

– Доктор, я вообще не ем животного мяса, – с придыханием заявила она.

– Вот как? – Андрей внимательнее посмотрел ей в глаза. – Отчего-с так?

– Я строгая вегетарианка. И лишь совсем редко я позволяю себе есть живых устриц, крабов, омаров и чуть-чуть икры. Все остальное – любое мясо, колбасы, окорок и прочие мясные продукты я совсем не употребляю. С самого детства.

– А что же вы едите, мадам? – Андрей смотрел на чиновницу с большим интересом.

– Я ем плоды, – томно произнесла она и взмахнула крашеными ресницами. – Ягоды, фрукты, иногда орехи и немного злаков. Правда, я еще чуть пристрастна к хорошему хлебу. Выпечке. Но и это не так часто. Сейчас на нашей даче уже поспела клубника. Вот ягоды я сейчас и ем.

– Это весьма похвально. Честно сказать, вы меня весьма удивили.

– Я старалась, – она рассмеялась.

– Андрей Николаевич, а я вас узнала.

– Вот как? В каком смысле?

– Я видела вас в Серебряном бору, на пляже, вместе с Радеком.

Андрей покраснел.

– Правда, – продолжила она игриво. – Радек мне сказал тогда, что ваша фамилия Виноградов.

– У вас хорошая память на лица, фамилии, – краска стыда не сходила с лица Андрея.

– Это профессиональное. Я художница. Я рисую портреты. И я хотела бы писать вас с натуры.

– Меня? Зачем? Разве у вас нет иной натуры? – Андрей нахмурился.

– Нет, такой как вы, увы, нет. Вы прекрасно сложены. И лицо, ваше лицо… Оно прекрасно.

– Да, перестаньте…

– Отчего же? Я довольно правдива. И если мужчина красив, я ему прямо об этом и говорю. Впрочем, я столь же правдива и в отношении красивых женщин. Я художник, и вижу натуру такой, какая она есть.

– Так вы, Варвара Семеновна, получается, член общества «Долой стыд», раз были на том же пляже, что и я? – перебил ее смущенный Кольцов.

– Я? – она засмеялась. – Конечно, член. Я вообще, знаете ли, люблю все новое, авангардное. Новых людей, новые идеи, новую моду. Маяковского люблю. А вы?

– Я почти равнодушен теперь к поэзии. Поэзия осталась в далекой юности.

– Ну, что вы! Маяковского нельзя не любить. А Есенин? Я писала его портрет. Хотела писать и Блока, но не успела. Вам, верно, уже сказали, что я работаю в Наркомпросе, в Отделе изобразительных искусств?

– Да, кажется. Я точно не помню.