Читаем Колумб Востока полностью

Странное чувство овладевало Юлианом. Он стал как бы ничтожным камешком в строительстве огромного моста, который перекидывался с Запада на Восток. Камешком, по воле случая венчавшим пирамиду, на который будут положены многие другие камни, и так — без конца, пока не свершится задуманное! Величие предстоящего дела и собственная ничтожность в сравнении с тем, что втайне от непосвященных было уже сделано и что еще предстояло совершить, подавляли Юлиана и одновременно наполняли его гордостью. Неудачи не могло быть. За Юлианом, слабым и ничтожным, стояло могущество католической церкви. Рядовой солдат воинства Христова, он вовлекался в великое движение…

Юлиана удивляло только, что в беседах упоминалась все реже и реже главная, как он считал, цель путешествия — поиски прародины венгров, хотя Юлиан знал, что отец-настоятель в своем послании королю Беле упирал именно на это, выпрашивая охранную грамоту и серебро на путевые расходы, и заранее называл короля «повелителем двух Венгрий». Наставники Юлиана почти не делали различия между своими далекими единоплеменниками и прочими язычниками, говорили о них презрительно, как о людях темных, заблудших, погрязших в грехах, которых следует вывести на истинную дорогу силой или хитростью, если они будут упорствовать в своей нечистой вере.

Однажды Юлиан осмелился возразить отцу-настоятелю, заметив, что венгры-язычники все-таки единокровные братья здешних венгров и хитрить с ними нехорошо, но встретил суровую отповедь:

— Только вера объединяет или разъединяет людей!

Юлиан покорно склонил голову, но про себя решил, что пойдет к венграм-язычникам с открытым сердцем, как к братьям…

Королевская охранная грамота с золоченой печатью и тяжелый кошель с серебряными монетами были доставлены в монастырь. Оставалось получить благословение папского легата.[7] Настоятель испросил у легата аудиенцию и вскоре получил согласие.

Вместе с настоятелем Юлиан пришел в мрачный, похожий на рыцарский замок, дворец легата. Два молчаливых воина в плащах с большими красными крестами проводили их в зал. Легат небрежным жестом остановил настоятеля, принявшегося было обстоятельно рассказывать о миссии Юлиана, как будто все, что могло быть сообщено, давно уже известно, и обратился к Юлиану:

— Ты едешь в восточные страны в страшное время. Из глубин Азии надвигаются на христианский мир дикие племена монголов. Мы не знаем о них почти ничего, но, по слухам, сила их ужасна, их бесчисленное множество, и все они на конях. Тебе надлежит узнать, чего хотят монгольские правители и нельзя ли направить их варварскую силу на пользу святой церкви. Неисповедимы пути господни! Кто знает, не сокрушат ли язычники друг друга и над обломками языческих царств не воссияет ли благотворящий крест?

Потом легат заговорил о большой стране, которая лежит к востоку от Венгрии и Польши, — земле русских. Издавна русские отвергают призывы войти в лоно католической церкви. Не устрашит ли упрямцев угроза нашествия дикого кочевого народа? Не попросят ли они помощи у римского папы, признав его своим духовным пастырем? Об этом тоже должен узнать Юлиан…

— Сын мой! В трудах тебе поможет брат Герард. Верь ему, как веришь духовным отцам твоим, ибо Герард достоин доверия! — закончил легат и трижды хлопнул в ладоши.

Вошел незнакомый монах в коричневой рясе доминиканца. Из-под капюшона остро поблескивали недобрые серые глаза, рыжая клочковатая борода закрывала шею. Монах поклонился, откинул капюшон. Он был совершенно лысым, и потому морщинистый лоб казался непомерно высоким. Юлиан с любопытством оглядел своего нового спутника. Назначенные ему в помощь младшие братья Иоанн и Яков были давно знакомы. Молодые, крепкие, послушные, они нравились Юлиану. Нравилась их почтительность и жертвенная готовность следовать каждому его слову. Да иначе и быть не могло. Удел младших — беспрекословное повиновение. Вся непререкаемая власть католической церкви во время путешествия сосредоточивалась для них в Юлиане, старшем брате-проповеднике, посвященном в тайны ордена. Но будет ли послушен Герард?

Рыжебородый монах, будто догадавшись о беспокойных мыслях Юлиана, криво усмехнулся, но тут же склонил голову в смиренном поклоне, как младший перед старшим. Юлиан удовлетворенно вздохнул. Кажется, опасения напрасны. К тому же Герард может быть полезным. Дополнительные поручения легата потребуют много усилий, пусть этим займется Герард. Он же, Юлиан, по-прежнему хотел бы думать лишь о главном — о поисках Великой Венгрии!

Итак, в путь! В путь!

<p>Глава 3. НАЧАЛО ПУТЕШЕСТВИЯ</p>

Дорога медленно катилась под копыта коней, бесконечная и однообразная. Привычно перебирая руками поводья, Юлиан равнодушно поглядывал по сторонам. Весеннее буйство природы не трогало его душу. Мысленно он был уже далеко, за морем, где по бескрайним степям проносятся дикие наездники, где находится самый край известного европейцам мира.

Перейти на страницу:

Все книги серии Историческая повесть

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное